Геннадий Бочаров - Жизнь и миг

В Туле живет и работает врач Судоплатов Николай Павлович. В 1941 году он окончил медицинский институт и прямо со студенческой скамьи ушел на фронт и был заброшен с парашютом в тыл врага для того, чтобы оказывать медицинскую помощь в нашем партизанском отряде. Этот молодой паренек вместе с нами провел три года в тяжелейших условиях. Делал хирургические операции плотничьей пилой, спасал от смерти многих — почитайте книгу «Ты помнишь, товарищ?». Он же врач, он же и автоматчик, то есть делил с нами всю тяжесть войны. Он и тысячи таких, как он, врачей, составляют гордость советской медицины. И те, кто спасал Чеботарева, тоже герои. Их поведение, действия заставляют нас преклоняться перед силой и добротой настоящих людей».

Федор Тарасенко

Мытищи,

Московская область

«…Передайте, пожалуйста, огромное спасибо санитарам, и врачам, и всем, кто принимал участие в спасении Чеботарева. Они очень советские люди — до конца. А самому Чеботареву — долгих лет жизни. О Подгало нам писать не хочется. Он, на наш взгляд, даже не отрицательный герой. Он — нуль».

Курсанты авиационного училища

В ноль часов по омскому времени в вагоне поезда Владивосток — Москва вспыхнуло пламя. Поезд шел со скоростью 108 километров в час.

Шмидт В. С.«Я открыл глаза и увидел пламя. На пороге купе стоял человек. Потом он исчез. Мне показалось, что все это во сне. Я снова закрыл глаза… Второй раз проснулся от дыма, пришел в себя окончательно. В купе горел потолок. Рванул дверцу. Раскаленное зеркало разлетелось на мелкие куски. В коридоре бушевал огонь. На мне загорелась одежда. Действовал автоматически… Помню горькое чувство: почему я остался в огне? Почему обо мне забыли?»

Я не случайно начал свой репортаж словами человека, пострадавшего во время пожара. Слова и действия других участников этой истории тоже документированы. Только так, на мой взгляд, можно убедительно показать, что это был один из тех случаев, когда жизнь предлагает человеку реальное испытание на готовность к подвигу, к действию. На готовность вступить в борьбу за чью-то безопасность, чью-то судьбу.

Пожар вспыхнул в двенадцать ночи в четвертом купе. Он возник от брошенной сигареты. В это время в купе находился только один пассажир — Савостин. Задремал. Двое других — Лагунов и Палилей — разошлись пять минут назад в разные концы вагона.

Палилей пошел в рабочий тамбур, нашел проводницу Валю Соболеву. Спросил: «Когда будем в Омске? Опаздываем?» Соболева топила печь и сказала, что нет, все в порядке, опоздание наверстали. «Ладно», — сказал Палилей. Он походил взад-вперед по тамбуру, вернулся в вагон. Изучил расписание. Взглянув влево, он увидел, что из его купе валит дым. В то же мгновение из купе вылетела выброшенная кем-то пачка горящих газет, затем его, Палилея, чемодан (но чемодан не горел). Палилей бросился к купе. Поразительно, но он даже не взглянул на происходящее — схватил чемодан и молча быстро побежал к тамбуру. Палилей, молодой человек, курсант училища, был первым, кто убегал из вагона, — у самого тамбура он чуть не сшиб с ног Валю, проводницу. Валя удивленно и испуганно взглянула на налетевшего на нее парня, но тут же, увидев в середине вагона дым, бросилась к стоп-крану…

Лагунов заметил дым на две минуты раньше Палилея. Он тоже побежал в купе с другого конца вагона. Он вбежал в купе и увидел, что Савостин топчет пачку горящих газет. Они растерялись оба: начали все гасить сразу, не соблюдая порядка. Рук не хватало, и вот тогда Лагунов решил: все, что горит, выбрасывать в коридор. Попался ему чемодан Палилея, он и его выбросил. Как раз это и увидел Палилей. Но теперь, когда все разгорелось в купе как факел, Палилей был уже далеко — где-то в других вагонах, Савостин тоже убежал вслед за Палилеем, а Лагунов, растерявшись еще больше, вышвырнул подушку и, увидев, что горят уже стены и полки, побежал тоже прочь.

Пломба стоп-крана отлетела на пол коридора. Поезд затрясло. Валя бросилась в тамбур, распахнула настежь боковую дверцу вагона и отбросила ступеньку. И — снова в вагон. Дым расползался вдоль коридора. Первое купе — стук в дверь, второе купе — стук в дверь, третье купе — стук в дверь, четвертое купе — пустое, внутри огонь, пятое — дверь открыта… Валя сорвала огнетушитель и бросилась к четвертому купе. Но вещи, выброшенные в коридор, уже горели вовсю и подожгли занавески вдоль всего вагона. Валя кричала что было силы: «Пожар! Пожар! Уходите из вагона!» И она видела, как из первых купе, куда она раньше стучала, убегали люди, там были женщины. Соболева снова побежала к рабочему тамбуру. Люди слышали стук в двери, слышали крик и скрежет поезда, резко тормозившего, но не все… Были такие, что спали. Шмидт не услышал. Проснулся, когда бушевал огонь. И он начал сквозь этот огонь пробиваться.

А вот Яковлев, пассажир из последнего купе, расположенного рядом со свободным тамбуром, видел, как проводница срывала огнетушитель, как бежала к горящему купе, видел все это, но на помощь не побежал. Он даже не разбудил в своем купе двух девушек, улыбавшихся еще час назад его шуткам, его молодости, его выправке… Он, согнувшись, перебежал в соседний вагон. Теперь обе девушки калеки. Их лица обгорели. И рядом с его, яковлевским, купе не услышала крика проводника совсем молодая мать. И не услышал ее маленький сын, пятилетний веселый мальчик. Когда они бросились из купе, их уже встретило пламя ревущего пожара. Мальчик успел сделать только один шаг. Его уже нет. И его матери не стало на второй день.

В ту же дверь за бегущим Яковлевым выскочили еще двое — Фролов и Стребков. Убегая, бросили товарища спящим. Товарища! Не просто пассажира — старого знакомого.

Фролов и Стребков.«Мы так растерялись, что не успели сообразить».

Невероятно, они не успели сообразить, растерялись, но… успели тщательно одеться, даже зашнуровать туфли, надеть свитеры и костюмы…

Огонь всегда огонь. Но я прошу иметь в виду — от людей, которые убегали, не требовалось особого мужества и бесстрашия, им не нужно было лезть в трескучее, жуткое пламя! Они бежали из вагона в то время, когда им еще ничего не угрожало! Они убегали, по существу, от дыма. Они убегали от дыма, хотя даже трое, объединившись, могли загасить огонь в купе, не дать ему разгореться и охватить весь вагон.

Пожар гасила поездная бригада.

Бригадир, проводники, все эти люди, не щадя себя, бросились в пламя, они были готовы к действию, готовы Высшей Готовностью. Пострадавших размещали в соседних вагонах. Машинист на пределе гонял электровоз. Маневрируя по запасному пути, он заново «сбивал» состав, освободив его от горящего вагона. Горящий вагон перегнали через стрелку на параллельный путь. Машинист успел предупредить по радио — и в километре от катастрофы был остановлен состав из цистерн с горючим, который шел навстречу огню.