Александр Королев - Илья Муромец

«Илья Муромец» стал первым советским широкоэкранным стереофоническим фильмом. Картина имела успех, а благодаря масштабным массовым сценам (было задействовано 106 тысяч статистов и 11 тысяч лошадей) даже приобрела международную известность. Ну а Илья Муромец благополучно вошел в число героев советских анекдотов, хотя в этом качестве и не стал столь же популярным, как Чапаев или Штирлиц. Анекдоты об Илье не так «кинозависимы», как шуточные истории о Штирлице (в большинстве своем происходящие из текста, прочитанного за кадром Ефимом Копеляном) {535} или скабрезности о Чапаеве, Петьке, Анке и, реже, Фурманове, которые являются главными персонажами великого фильма. Но все-таки не приходится сомневаться, что именно масштабный фильм Александра Лукича Птушко, а не сборник былин Кирши Данилова обеспечил Илье Муромцу место среди персонажей самого популярного и живого советского фольклорного жанра. При этом грубоватый, недалекий, но очень здоровый русский мужик Илья Муромец так же далек от своего киношного (а тем более былинного) первообраза, как и анекдотические Чапаев и Штирлиц. Нет ничего удивительного в том, что поколение, выросшее на анекдотах, ударилось в творчестве в постмодернизм с его нарочитой декларацией собственной вторичности и, одновременно, иронией по отношению к первоисточнику. Следствием стало снижение интеллектуальной планки до уровня «массового потребителя». Так возникают мультфильмы о похождениях богатырей студии «Мельница» или фильм «Реальная сказка». Создателей этих произведений былины мало интересуют; они просто вынесли из анекдотов, что богатыри — это такие туповатые бугаи, и, встав на эту основу, взялись творить. Неудивительно, что тонкий и образованный былинный Добрыня Никитич превратился у мультипликаторов «Мельницы» в недалекого дуболома с замашками армейского сержанта, а хитрый и нахальный губитель женского пола Алеша Попович — в свою полную противоположность — неповоротливого парня с глупым лицом, зато трогательно любящего свою простенькую невесту. Илья Муромец здесь любит, прежде всего, своего коня и ради дружбы с ним готов на многое. Любопытно, что патриотизм Ильи, любовь к родной земле обыгрываются в мультфильме как некий психологический комплекс, заставляющий богатыря носить с собой мешочек с комьями почвы. {536} С «Реальной сказкой» (Россия, кинокомпания «Централ Партнершип», 2011 год, режиссер Андрей Мармонтов) всё сложнее. С одной стороны, от богатырей здесь также остались одни имена, с другой — симптоматично, что в эпизоде сражения с Кощеем (в этой роли весьма убедителен Леонид Ярмольник), несколько напоминающем сюжет о столкновении богатырей с непобедимой и неистребимой силой, эта страшная сила, которая, в конце концов, богатырей побеждает, — темная, она возникает не «сверху», а «снизу», вырастает откуда-то из болота и подчиняется Кощею. Бога здесь нет, как нет его и в советском кино, но нет и ощущения победы правого дела.

Ну что же, у каждого времени свои приоритеты и, соответственно, свои герои. Недаром Б. Б. Гребенщиков пел в 1990-е годы:

Наверное, своеобразной усмешкой постмодернистского мировоззрения является и превращение добротных северных изб Каргополья в дачи. Хотя в условиях, когда огромные срубные дома в заброшенных деревнях в основном гниют пустыми с выбитыми окнами, такое использование хоть как-то продлевает их существование.

Менее всего мне хотелось бы еще раз повторять те выводы, к которым мы пришли выше. Допускаю, что прочитанное могло у кого-то вызвать внутреннее, эмоциональное несогласие и даже раздражение: Илья Муромец — самый популярный русский былинный персонаж, и у каждого русского, знакомого с его могучим образом, есть свое представление о том, каков он, наш богатырь. Наверное, кто-то остался недоволен тем, как описана история возникновения былинных сюжетов, кому-то казалось (или кажется), что былинный Илья возник значительно раньше (или позже), а у кого-то имеется собственная версия того, кто мог выступить в роли прототипа Ильи… Ну что же, я буду рад, если книга даст читателю дополнительный материал для размышлений. Возможно, это заставит кого-то всерьез заняться изучением былин. И именно для тех, кто озадачится такими изысканиями, скажу то, что, впрочем, и так ясно: многое из написанного в книге — скорее предположение, нежели истина. На то он и фольклор! Другое дело, что материалами для воздвигнутой здесь конструкции послужили результаты трудов многих и многих поколений достойных ученых — собирателей и теоретиков фольклора. Материалы подбирались добротные, поэтому и получившаяся постройка имеет, как мне кажется, довольно солидный вид. Но я не исключаю, что появится некий сильный человек, походит он, походит вокруг того, что получилось, увидит, наконец, слабое место — какой-то не так поставленный «кирпичик», потянет за него и вытащит. Конструкция накренится и рухнет. Вот только если человек этот разрушит воздвигнутое другим не из одной злости, а с целью построить новое — более надежное здание, то он оглядится и… примется возводить свою конструкцию всё из тех же материалов — благо они уже под рукой. А меня будет греть мысль, что кое-какие «кирпичики», мной лично изготовленные и к прежней конструкции прилагавшиеся, и здесь пойдут в дело. И постройка поднимется выше — ведь и свои «кирпичики» этот сильный человек принесет. В общем, дерзайте!

Илья Муромец, как и другие русские богатыри, чьи образы возникли раньше или позже его, достойны того, чтобы люди тратили время на изучение былин. Илья, конечно же, всегда будет стоять среди своих товарищей на первом месте — таков характер этой эпической фигуры. Поразительно, какой все-таки замечательный он прошел путь — как, будучи одно время не самым значительным фольклорным персонажем, он сумел не только потеснить ныне забытых Рогдая или Усмошвеца, но и затмить сверхпопулярного когда-то Алешу Поповича, смешаться с Ильей-пророком и стать своим для людей из самых разных социальных слоев!

Как уже было показано, собрать былины об Илье Муромце в одну биографию нельзя — разные былины отражают разные эпохи, ведут свое происхождение из разных источников и по своему содержанию существуют автономно. И в то же время в эпических сказаниях об Илье все-таки отразилась одна великая история жизни — история жизни нашего народа! Именно потому, что в Илье Муромце воплотился не один какой-то могучий человек, а многие и многие поколения русских, наш Илья — воин-богатырь и святой, придворный и крестьянин, буйный казак и истребитель разбойников, кабацкий пропойца и смиренный постник. Он то грозит убить князя, то трогательно оберегает его от опасного свиста Соловья-разбойника, то строит церкви, то стрелами сбивает церковные золоченые маковки. Он разный — так же как и мы, русские, в разные моменты нашей истории.