Александр Королев - Илья Муромец

Веселовский А. Н . Южнорусские былины (I–II) // Сб. ОРЯС. Т. 22. № 2. СПб., 1881. С. 65. Л. Н. Майков обратил внимание, что в одном рукописном сборнике XVIII в. помещена «Повесть о Илье Муромце и Соловье Разбойнике», в которой Соловей назван Будимеровым или Будимеровичем. Справедливо не видя «ни возможности, ни надобности отождествлять в одно лицо двух Соловьев нашего эпоса», Майков считал «придачу отчества Будимировича к имени Соловья Разбойника… если не ошибкою переписчика, то случайной погрешностью того лица, кто первый вздумал положить на бумагу народную былину об Илье Муромце и Соловье Разбойнике». В то же время он считал «не невозможным» то, «что в старину существовало и несколько списков нашей „Повести“ с такой ошибкой, и быть может, один из них подал повод к тому, по-видимому, чисто случайному сопоставлению имен Соловья Будимировича и Ильи Муровленина», которое показано в письме Кмиты 1574 г. Майков допускал, что в Южной и Западной Руси «обращались в древности рукописные повести об Илье Муромце», с одной из которых мог познакомиться оршанский староста ( Майков Л. Материалы и исследования по старинной русской литературе (II–III) // Сб. ОРЯС. Т. 53. № 5. СПб., 1891. С. 18–19). Однако для подобного допущения необходимо предположить, что и у Остафия Воловича (адресата Кмиты) имелась такая же рукопись. Кроме того, из письма явно следует, что Соловей Будимирович — такой же положительный герой, как и Илья, чего нельзя сказать о Соловье-разбойнике рукописи, даже если переписчик или сочинитель по ошибке добавил ему это отчество. За последние полтора столетия исследователями выявлено всего две рукописи, в которых Соловей носит это отчество. Одна из них та, о которой писал Майков. Другую описал в середине XX в. И. Ф. Голубев — он обнаружил ее в Калининском облгосархиве. Эта рукопись датируется временем около 1740 г. В ее тексте Соловей, привезенный Ильей в Киев, ведет себя вызывающе, явно демонстрирует неуважение к князю Владимиру, но при этом «молится чудным образом», а появление в Киеве сыновей Соловья и сдача ими в государственное хранилище золотой казны отца приводят к тому, что их зовут за стол, а затем князь жалует их званиями стольников и чашников, а самого Соловья принимает в состав киевских богатырей. Исследователь обращает внимание на то, что, освободив по пути в столицу от неприятельского войска Кинешму (!), Илья отказывается остаться в городе, поскольку-де ему «непригоже жить в земских городах». В этом и еще в некоторых деталях исследователь «видит отражение историко-бытовой обстановки XVI в.», в частности «намек на разделение русской земли на опричнину и земщину». Исходя из этого, И. Ф. Голубев задается риторическим вопросом: «Не восходит ли наш список былины с Соловьем Разбойником, „сыном Будимеровым“, ставшим богатырем, к той „версии“… которая была известна Кмите Чернобыльскому?» ( Голубев И. Ф . Повесть об Илье Муромце и Соловье Разбойнике // Славянский фольклор. Материалы и исследования по исторической народной поэзии славян (Труды Института этнографии им. И. Н. Миклухо-Маклая. Т. 13. М., 1951. С. 245–246). Говоря о благополучном для Соловья завершении былины, нельзя не вспомнить и мнение А. П. Скафтымова о том, что «убийство Соловья не является органически вытекающим из художественной основы былины»: иначе Илья его убил бы сразу. Однако богатырю требуется дополнительная мотивировка для расправы: «В одних вариантах как будто Соловей сам напрашивается на это: он сам называет себя разорителем-разбойником и тем самым навлекает на себя возмездие Ильи. В других Соловью приписывается вероломство: раньше он уже отказался от соперничества с Ильей, а теперь еще раз хочет его оглушить свистом, — Илья гневается и разрывает его на части. Третьи варианты заставляют Илью покончить с Соловьем из сожаления к Владимиру и к его гостям. В каждом из этих случаев мотивы убийства стоят вне связи с целым замыслом былины. Отсюда такое непостоянство» ( Скафтымов А. П . Поэтика и генезис былин. Саратов, 1994. С. 119). И все-таки окончательные выводы делать пока рано.

Веселовский А . Мелкие заметки к былинам… С. 22.

Миллер В. Ф . Экскурсы в область русского народного эпоса. М., 1892. С. 181–190. Напомню, что в 1892 г. Миллер видел в Илье Муромце отражение сказаний персидского эпоса. Его, таким образом, интересовало лишь происхождение прозвища вымышленного героя, каким он считал Илью. О возможности «смешения» в былинах Мурома и Моровийска почти одновременно с Миллером писал Л. Н. Майков. См.: Майков Л. Указ. соч. С. 11.

Иловайский Д. И . Богатырь-казак Илья Муромец как историческое лицо // Иловайский Д. И . Рязанское княжество. М., 1997. С. 462.

Лихачев Д. С . Народное поэтическое творчество в годы феодальной раздробленности Руси — до татаро-монгольского нашествия (XII — начало XIII в.) // Русское народное поэтическое творчество. Т. 1: Очерки по истории русского народного поэтического творчества X — начала XIII в. М.; Л., 1953. С. 227.

Халанский М . Отношение былин об Илье Муромце к сказаниям об Олеге Вещем // ЖМНП. 1911. Сентябрь. С. 44–50, 58.

Владимиров П. В. Введение в историю русской словесности. Киев, 1896. С. 221–222. Н. Я. Аристов писал: «Муравский шлях, впоследствии — Чумацкая дорога, проложен был татарами из глубины Крыма до Тулы. Народ объясняет ее название тем, что по этой дороге татары ходили „как муравьи бессчетно“. Этот путь лежал по высокому месту, по водоразделу Донского и Днепровского бассейнов и рек, впадающих в Азовское море; Муравский шлях миновал 27 верховьев рек с западной стороны и 24 реки со стороны восточной. В той же степи приречные леса, овраги, буераки и степные курганы служили местами дозора и жилья для сухопутных разбойников» ( Аристов Н. Я . Об историческом значении русских разбойничьих песен. М., 2012. С. 96).

Аникин В. П . Русский богатырский эпос. М., 1964. С. 110–111.

Веселовский А . Исполин Илья Муромец у Луиса де-Кастильо (Заметка к истории русского эпоса) // ЖМНП. 1883. Апрель. С. 216–220.

Веселовский А . Мелкие заметки к былинам… С. 7.

Пятиречие. С. 49–57, 58–64, 64–69.

Там же. С. 40.

Миллер О . Указ. соч. С. 261, прим. 2.

Миллер О. Ф . Великорусские былины и малорусские думы. Киев, 1876. С. 2–3.

Соболевский А. И . Указ. соч. С. 168.

Речь идет о Петре Калинине (43 года, уроженец деревни Горка Пудожгорского погоста Повенецкого уезда) — былины «Святогор» и «Илья Муромец и Соловей-разбойник»; Иване Фепонове (50 лет, уроженец деревни Мелентьевской Купецкой волости) — былина «Илья Муромец и Соловей-разбойник»; знаменитом кижанине Трофиме Рябинине — былина «Илья и Соловей» и Алексее Дьякове (50 лет, уроженец деревни Потаневской Кижской волости) — былина «Илья Муромец и Соловей разбойник» (Гильф. I. № 1. С. 98–99; № 3. С. 111; № 56. С. 515; Гильф. II. № 74. С. 12; № 112. С. 238).