Александр Королев - Илья Муромец

Незаконнорожденный сын Ильи представляется, таким образом, слабым противником. Об истории отношений русского богатыря и королевы задонской, а также о том, как к ним относился король задонский (который, судя по тексту былины, жив-здоров), нам ничего не сообщается. Незаметно, чтобы и воспоминание о королеве задонской как-то тронуло Илью. Его радует лишь неожиданное явление сына, о существовании которого он и не подозревал. Иначе ведет себя бывшая любовница Ильи. Збут Борис-королевич возвращается восвояси и рассказывает матери о своем приключении. Та падает о сыру землю, плачет и подтверждает: да, Илья Муромец его отец! О том, как дальше развивались отношения в семье «короля задонскова», нам остается неизвестным.

Разделавшись с сыном, Илья отправляется на поиски Добрыни Никитича. У того дела совсем нехороши. Добрыня наехал на «бел шатер полотняный», из него вышла какая-то баба Горынинка, судя по всему поляница, то есть богатырша. Добрыня попытался «напуститься» на нее, «учинилась бой-драка великая» — сначала палицами, потом уже и рукопашным боем. Тут-то и поспевает Илья Муромец. Добрыня измотан поединком — «едва душа ево в теле полуднует». Так что появление Ильи как нельзя вовремя.

В 1899 году (то есть спустя примерно полтора столетия после появления сборника Кирши, текст из которого мы сейчас пересказываем) А. В. Марков записал за тысячи верст от Нижнего Тагила, на Зимнем берегу Белого моря в деревне Нижняя Золотица от Гаврилы Крюкова былину, названную им «Камское побоище», представляющую собой довольно сложное нагромождение из нескольких былинных сюжетов, среди которых был и рассказ о поединке Добрыни с некой бабой Латынь-горкой. В варианте Крюкова баба, к моменту появления Ильи, уже победила и подвергает Добрыню унизительной процедуре:

Илья Муромец спихнул Латынь-горку с товарища, и теперь уже Добрыня уселся на ее «белы груди».

У Кирши Данилова Добрыня еще не проиграл, и подоспевший старший товарищ лишь дает ему полезный совет:

Метод Ильи срабатывает — баба Горынинка «покорилася», заметив, правда:

Добрыня все-таки усаживается Горынинке «на белы груди» и собирается эти самые груди «вспороть» «чингалищем булатным». Баба молит Илью Муромца (заметим, не Добрыню!) о пощаде, сулит запрятанное в земле злато и серебро. Илья останавливает Добрыню —

В контексте варианта Кирши расправа Добрыни с Горынинкой кажется неким эксцессом. В варианте Крюкова, где Добрыню подвергают страшному унижению, можно было бы ожидать чего-нибудь подобного, но тут история заканчивается совсем неожиданно. Уже сидящего на Латынь-горке Добрыню Илья поучает, что бабу надо хватать за «пельки» (груди) и «пинать под гузно», но расстроенный младший товарищ как бы забывает о полянице:

Ни о какой золотой казне речи нет, судьба Латынь-горки остается неизвестной, а финал напоминает былину о женитьбе богатыря Дуная. Марков записал тогда же в соседней деревне Верхняя Золотица от Федора Пономарева другой вариант былины. Здесь самоубийство Добрыни объясняется тем, что Илья пригрозил Добрыне, будто расскажет в Киеве, «как ездила баба по белу лицю, / По белу-ту лицю ездила своим гузьнишшом». Но узнав о произошедшей трагедии, Илья искренне раскаивается:

Уже из упоминания о неких взаимоотношениях Ильи и «королевы задонской» ясно, что не всегда Илья столь бесчувствен к женскому полу. Кое-где содержится намек даже на романтические отношения богатыря с женщинами. В былине из мезенского собрания А. Д. Григорьева повествуется, что как-то занесло богатыря «ко морю синёму», «морюшку Студёному», «ко камешку-ту ко Латырю», где повстречалась Илье баба Златыгорка. К ней он и «ходил-гулял» целых 12 лет, пока не прижил ей «чадышко любимоё». {83} После этого старый казак покинул свою подругу, оставив ей «чудён крест» (его Златыгорка должна была отдать родившемуся сыну) и «злачен перстень» (на случай рождения дочери). Родился сын Сокольник, в отличие от Бориса-королевича — необычный мальчик:

Когда Сокольнику исполнилось двенадцать, им овладело беспокойство, он начал, выходя на «красно крыльцо», обозревать в трубочку подзорную и «чисто поле», и «сине море», и «стольне Киев-град». И задумал молодец «съездить взять ведь крашен Киев-град». Матери он сообщил, что собирается съездить «на чисто поле», та дала ему свое благословение, но строго наказала: