Александр Королев - Илья Муромец

Боярам было несложно раскусить игру Лжедмитрия, и они вовсе не собирались ждать, когда за них возьмутся солдаты, приведенные в столицу Мнишком, или казаки, которых собирался притащить сюда же дикий царевич Петр Федорович. Дума начала действовать на опережение. Против царя возник заговор. На рассвете 17 мая его предводители князья Шуйские и Голицыны повели две-три сотни своих бойцов в Кремль. Завладев Фроловскими воротами, бояре приказали бить в колокола. Выбегавшим из домов людям разъезжавшие по улицам всадники кричали: «Кремль горит! В Кремль!» А когда толпы москвичей кинулись к Кремлю, их встретили новым сообщением: поляки-де собираются напасть на Кремль и убить государя! Ни в коем случае их нельзя допустить до Кремля! И московская толпа бросилась истреблять поляков. Таким образом, противники названного Дмитрия отвлекли внимание горожан от Кремля и одновременно не позволили иноземцам прийти на помощь царю. В распоряжении Лжедмитрия оказалось всего около тридцати человек. Заговорщики ворвались во дворец… Дальнейшее хорошо известно — самозванец был убит, а собравшаяся на Красной площади толпа с подачи бояр провозгласила царем лидера заговорщиков, князя Василия Ивановича Шуйского.

Казачий царевич и его войско узнали о случившемся, когда прошли Свияжск и стояли от него в десяти верстах на Вязовых горах, — одному из участников волжского похода, казаку Гребенкину, сообщил об этом брат, приехавший из столицы. Выходило так, что убитый царь был вовсе никакой не сын Ивана Грозного Дмитрий, а бывший чернец, расстрига Гришка Отрепьев (как об этом всегда заявляли власти при Борисе Годунове), с которым восставшие расправились всем миром. Учитывая, что казаки сами везли по Волге фальшивого царевича, открывшаяся правда их не шокировала. Однако оставаться так близко от Москвы было рискованно — ведь неясно, какие действия против разбойной вольницы решит предпринять новая власть.

А власти не дремали. Для начала из Москвы послали на Волгу дворянина Ермолая Михнева, задачей которого было уличить царевича Петрушку в самозванстве и этим остановить распространение волнений. Было ясно, что следом за эмиссаром из Москвы могут появиться и войска. И покатились казаки вниз по Волге. Доплыли до Казани, здесь их могли остановить местные воеводы Василий Морозов и Богдан Бельский — пришлось пойти на хитрость. В Казань явился Третьяк Юрлов (посланец Лжедмитрия) и с ним 40 казаков — обещали выдать царевича Петра и принести повинную, на том и крест целовали. Им поверили, пропустили, а казаки ушли дальше, ничего, разумеется, из обещанного не выполнили, но вновь принялись разбивать торговые суда и захватывать городки. Наконец, близ Царицына ограбили и убили московского посла князя Ивана Ромодановского, отправленного Шуйским в Персию, и местного воеводу Федора Акинфиева. В месте, где могучая река с притоками близко подходила к реке Иловле, разбойники переволоклись на нее, сели на весла и «перегребли» на Дон, а далее по Дону добрались до Монастыревского городка, остановившись, таким образом, довольно близко от Азова. Здесь и затаились до времени.

А время работало на них. Необъяснимое убийство «народного» государя Дмитрия Ивановича всколыхнуло провинцию. Пошли слухи, впрочем, искусно распускаемые недоброжелателями Василия Шуйского, что Дмитрий Иванович спасся. Возмутились южные города, когда-то первыми поддержавшие самозванца. На Северщине центром движения стал Путивль, поднялись граничившие с Диким полем Ливны и Елец. Мятеж в последнем, учитывая огромное количество собранного тут для похода на Азов оружия, пороха, свинца, муки, сала и прочего добра, особенно напугал Москву. Взволновалась Рязанская земля, за ней поднялись мордва и чуваши, движение пошло вниз по Волге (восстала Астрахань), за Волгу — на Вятку и Каму, в Пермь.

Путивль, сыгравший ключевую роль во время противостояния Лжедмитрия и Годунова, бывший даже одно время столицей названного царевича Дмитрия, имел огромное военное значение. Этот город единственный на южной окраине Московского государства окружали каменные стены и башни. «Расположенный на высоком берегу реки Сейм, обращенном к югу, он был центром станичной службы в степи, крайним звеном укрепленных городов, защищавших Московское государство от набегов татар и турок. Путивль был последним населенным пунктом на пути из Москвы в степь. Все сношения Москвы с Турцией шли через Путивль». {428} Немалую роль играла и близость этого города к польской окраине — Украине. Засевший в Путивле воеводой князь Григорий Петрович Шаховской всячески способствовал распространению слухов о спасении Дмитрия Ивановича и его скором появлении вновь. Поднявшиеся за «законную власть» горожане, крестьяне и казаки свозили в Путивль из захваченных городов и местечек воевод, бояр и дворян, рискнувших остаться на стороне Шуйского. Явление нового Дмитрия Ивановича, равно как и подход наемного войска из Польши должна была обеспечить теща царя — жена Юрия и мать Марины Мнишек, оказавшихся в заключении в России. Ну а пока в польский Самбор (центр владений Мнишков) отправился от Шаховского дворянин Михайло Молчанов. Если в Самбор являлись простаки, желавшие послужить «законному» русскому царю и никогда не видевшие ни Отрепьева, ни Молчанова, последний появлялся перед ними, изображал царя Дмитрия и советовал отправляться в Путивль, в войско, собираемое Шаховским.

Одним из таких посетителей был возвращавшийся с чужбины на родину Иван Болотников. Он происходил из служилых людей, но по бедности поступил в боевые холопы к князю Андрею Телятевскому, а от него бежал к вольным казакам. Здесь ему не повезло — попал в плен к татарам. Дальше в его биографии были печальная участь гребца-невольника на галере, разгром галеры итальянцами, освобождение и непростой путь домой из Венеции через немецкие земли и Польшу. Все бурные события, происходившие в России в последние годы, Болотников пропустил. Молчанова бродяга развлек своим рассказом, и, оценив его опыт, «Дмитрий Иванович» отправил Ивана в Путивль, снабдив небольшой суммой денег и грамотой, в которой Болотников назначался воеводой. Шаховской был не против принять Болотникова на роль воеводы — это его ни к чему не обязывало, ведь никакой армии князь передать бывшему холопу не мог. А между тем опомнившиеся московские власти отправили к Ельцу и Кромам войска. Правда, на всякий случай воинов обманули — сказали, что они выступают для отражения нападения крымских татар. Василий Шуйский чувствовал себя весьма неуверенно.

Болотников проявил большие организаторские способности и сумел-таки собрать отряд, с которым выступил на помощь Кромам, но был разбит армией, которой командовали князь Ю. Н. Трубецкой и М. А. Нагой. Гораздо больше повезло повстанцам под Ельцом, к которому подступила армия под командованием князя И. М. Воротынского. Оборону города возглавил сотник Истома (Филипп) Иванович Пашков — совсем еще молодой человек, двадцати трех — двадцати четырех лет. Взять Елец Воротынский не сумел. Пока московские воеводы возились с Кромами и Ельцом, Болотников не терял времени. Вернувшись к Шаховскому, он принялся формировать новое войско. И тут ему улыбнулась удача — к его воинству примкнул мелкий служилый человек, сотник Юрий Беззубцев, возглавлявший в Путивле со времен царя Федора Ивановича местный отряд конных самопальников. Человек немолодой, Беззубцев обладал отличным боевым опытом, кроме того, однажды уже успел поучаствовать в боях за Кромы — во времена войны Лжедмитрия и Бориса Годунова. Объединив усилия, Болотников и Беззубцев сумели нанести поражение Трубецкому и прорваться в Кромы. Трубецкой начал отступать от города. Устремившись за ним, Болотников и Беззубцев заняли Орел и подошли к Калуге. Весть о поражении правительственных войск моментально распространилась по стране, вызвав новую серию мятежей. Правительственная армия Воротынского также начала отступать к столице, а Пашков со своими людьми устремился в центр России. На его сторону стали переходить отряды правительственных войск — так, к мятежникам переметнулись рязанцы под предводительством Григория Сумбулова. Это предопределило направление движения армии Пашкова — к Рязани, на соединение с местными мятежниками, возглавляемыми Прокопием Ляпуновым. Рязанцы Сумбулова и Ляпунова и составили значительную часть армии Пашкова, прекрасно экипированную благодаря складам Ельца.