Леонид Млечин - Вожди СССР

Сталин в 1917 году — вовсе не радикал. Судя по воспоминаниям, совершенно обычный человек, который долго был оторван от нормальной жизни. Вернувшись после февральской революции из ссылки, осматривается, присматривается и вживается в новые времена.

Весной 1917 года он возражает Ленину, который, вернувшись, сразу требует готовиться к взятию власти. А Сталин в это не очень верит. Не знает, что будет дальше. Он вполне умерен. И вовсе не требует наказать членов ЦК Зиновьева и Каменева, которые выступили против захвата власти в октябре. Напротив, вполне к ним снисходителен. А через двадцать лет прикажет обоих расстрелять…

В октябре он становится министром огромной страны. В один день. Совершенно неожиданно для себя. Всего полгода назад он был бесправным ссыльным, зависевшим от благорасположения местного жандарма. Освобожденный февральской революцией, в черном драповом пальто, длинном теплом полосатом шарфе и в странно смотревшихся в Петрограде валенках приехал к тем, кого знал в столице, — к Аллилуевым, на младшей дочери которых вскоре женится. Он был поражен их четырехкомнатной квартирой, особенно медной ванной с горячей водой.

Большевики-революционеры представляли собой группу, не имевшую никакого опыта созидательной работы. Они привыкли только разрушать и ломать. Почти никто из них, включая Сталина, никогда не работал. Они никогда утром не ходили на работу… Большинство не имело никаких организационных навыков. Сталин, как и Свердлов, принадлежал к числу немногих дельных людей. И он — что важно — обладал очень хорошей памятью, помнил всех, с кем когда-то встречался. Да и поумнее был многих товарищей. Потому и смог их обхитрить и обставить.

Никто из подпольщиков до семнадцатого года не предполагал, что в один прекрасный день они внезапно окажутся у руля государства и будут определять судьбу России. А в октябре семнадцатого Сталин внезапно получил пост министра огромной страны.

Конечно, молодой подпольщик часто боялся показаться трусом или недостаточно надежным. Начинающие боевики доказывали друг другу свою храбрость и презрение к врагу… Но главным было твердое убеждение в том, что убивать необходимо во имя высшей цели. Идеология и вера словно выдавали лицензию на праведный гнев. Заповедь «не убий» не применима в революционных условиях. Убийство политического врага — не только необходимость, но и долг.

В 1917 году профессиональные подпольщики, боевики и террористы, организаторы эксов и просто люди с уголовным складом ума, презревшие мораль и нравственность, внезапно оказались у руля государства. Отныне они будут определять судьбу России. Революционеры и подпольщики превратятся в палачей и преступников, которые при советской власти будут безжалостно уничтожать людей.

Войдя в первое советское правительство, Сталин обретает все приятные атрибуты власти. К его услугам машины, помощники, секретари, аппарат, готовый исполнить его указания. Квартира в Кремле. Охрана. И ни с чем не сравнимое ощущение власти над людьми. Он стремительно меняется. Походка, манеры — другие. Просыпается — видимо, дремавшая в нем — тяга повелевать. Точнее, быть повелителем.

В другую эпоху Сталин остался бы малозаметной фигурой. Ему невероятно повезло — он действовал в ситуации, когда политическая конкуренция умирала на глазах. Тоталитарная система создавала дефицит всего — в том числе лидеров. Армия молодых карьеристов, осваивавшаяся в новой системе, отчаянно нуждалась в вожде, который бы ее возглавил и повел к вожделенным должностям и благам. И он поймал эту историческую волну, которая его так высоко подняла.

2 июня 1937 года Сталин, выступая на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны, потряс слушателей неожиданным открытием:

— Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист, и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось.

В зале многие вздрогнули. Как? Даже железный Феликс, рыцарь и страж революции, первый чекист Советской России?.. Кому же тогда верить?

Сталин, словно невзначай, назвал и другое имя:

— Андреев был очень активным троцкистом в двадцать первом году.

Кто-то из сидящих в зале спросил недоуменно:

— Какой Андреев?

— Секретарь ЦК, Андрей Андреевич Андреев, — как ни в чем не бывало пояснил Сталин. — Были люди, которые колебались, потом отошли, отошли открыто, честно и в одних рядах с нами очень хорошо дерутся с троцкистами. Товарищ Андреев дерется очень хорошо.

Вождь дал понять, что все, даже члены политбюро, самые проверенные люди, могут оказаться врагами и он один имеет право карать и миловать.

Андрей Андреев по распределению обязанностей вел заседания оргбюро, руководил промышленным отделом и управлением делами ЦК. Сталин отправил его в Воронеж провести большую чистку. По его указанию снимали с должностей и арестовывали целыми списками.

Андреев шифртелеграммой доложил Сталину:

«По Воронежу сообщаю следующее:

Бюро обкома нет, за исключением одного кандидата все оказались врагами и арестованы, новое будет избрано на пленуме обкома. На половину секретарей райкомов есть показания о причастности к антисоветской работе, а они остаются на своих постах, из них часть мы решили арестовать, а часть освободить с постов, заменив новыми…

Очевидно, что самое большое вредительство в Воронеже было по скоту и прежде всего по тяглу. Травили и убивали скот, якобы больной и зараженный. Расчистка в этом направлении еще далеко не закончена, указания НКВД мы дали, будут также дополнительно на днях проведены два открытых процесса по вредителям в животноводстве и один по свекле… Был я на самолетном заводе, завод с большими возможностями и по площади цехов и по оборудованию, но сейчас еще сильно дезорганизован и работает с большими простоями оборудования и рабочих, наркомат недостаточно помогает заводу. Новый директор завода из парторгов производит неплохое впечатление, но ему надо помочь посылкой группы инженеров вместо арестованных вредителей».

Письмо Андреева позволяет представить, какой разгром был учинен в городе. Его рвение, которое многим людям стоило жизни и свободы, объяснялось среди прочего и желанием замолить грех политической юности.

В расстрельном списке, принесенном вождю, мелькнула фамилия из давней жизни.

Наркомат внутренних дел запрашивал его санкции на вынесение Военной коллегией Верховного суда смертного приговора арестованному начальнику 9-го отдела Главного управления государственной безопасности комиссару госбезопасности 3-го ранга Глебу Ивановичу Бокию.