Рудольф Фукс - Песни на «ребрах»: Высоцкий, Северный, Пресли и другие

В то время, часто посещая студенческие вечера, я познакомился с компанией энтузиастов танца рок-н-ролл. В эту группу входили самые разные люди, многие из которых были студентами и в большинстве своем детьми из семей ленинградской богемы. Мне удалось войти в эту компанию благодаря приличной фонотеке, собранной к тому моменту, и обширным знаниям по теме. Все советские газеты, словно соревнуясь друг с другом в изощренности нелицеприятных образов, называли наших кумиров только уничижительно: Пол Анка — «торговец гнилыми бисквитами», Билл Хейли — «клоун», Фрэнк Синатра — «гангстер и темный делец», Элвис — «бездарь с буйволиным взглядом». Ругательные статейки послужили рок-н-роллу хорошей рекламой! Я старательно отслеживал любые материалы, выуживал информацию по крупицам, доставал крайне дефицитные журналы «Англия» и «Америка».

Новые знакомые умели отлично танцевать. Постепенно и я овладел всеми замысловатыми па, требующими неплохой спортивной подготовки, и с успехом демонстрировал свое умение на вечерах отдыха, если находилась тренированная партнерша, конечно. Так миновали первая и вторая сессии и наступили каникулы. Днем я продолжал работать на заводе, а вечерами стал ездить с друзьями в ЦПКиО имени Кирова, что на Елагином острове.

Как-то раз мы набрели на небольшую пустующую эстраду, перед которой стояли длинные ряды скамеек. Одновременно с нами с другой стороны площадки подошла другая компания. Устроившись неподалеку, ребята стали общаться между собой, не обращая на нас внимания. Минут через тридцать эти парни неожиданно взобрались на сцену, приняли картинные позы музыкантов, один из них достал расческу с папиросной бумагой, второй приложил руки ко рту, имитируя трубу, третий встал между ними и запел по-английски. «Артисты» исполнили какой-то абсолютно незнакомый, но очень классный рок-н-ролл. Я подошел познакомиться. Локатор «свой-чужой» сработал — мы довольно быстро прониклись взаимной симпатией. Оказалось, они были участниками известного в студенческой среде ансамбля при ДК на Петроградской стороне. Осмелившись, я попросил их повторить выступление. Они охотно согласились и направились к сцене в расширенном составе.

От американских вещей исполнители перешли к произведениям студенческого фольклора, написанным в рок-н-ролльной манере. Площадка перед эстрадой вскоре заполнилась довольными зрителями, как вдруг вездесущие мальчишки предупредили нас: «В парк прибыл милицейский наряд». Оборвав песню на полуслове, мы поспешили ретироваться, но вскоре случайно встретились снова в трамвае. Оказалось, мы соседи. Выйдя на одной остановке, гурьбой направились в скверик у кинотеатра «Молния», где во времена нэпа блистал великолепный куплетист Вася Гущинский.

Разговор наш вертелся вокруг музыки, все шумно сетовали, что рок-н-ролл находится в стране в задавленном состоянии, что его никак не пропагандируют и запрещают. Вдруг кто-то воскликнул:

— Давайте организуем свой клуб любителей рок-н-ролла! Смотрите, сколько у нас народу!

— Что ж, это мысль, — сказал я. — Но как ее осуществить?

— Выберем президента! Напишем программу! Устав! — стали раздаваться голоса.

Спустя пять минут жарких дебатов все взоры остановились на мне. Товарищи приняли во внимание мою теоретическую и практическую подготовку (к тому моменту я уже не раз удостаивался разных призов за лучшее исполнение рок-н-ролла на студенческих вечеринках) и сделали мне предложение, от которого я не мог, да и не хотел отказываться. Тут же был составлен список присутствующих, желающих принять участие в учреждении «дикого» клуба.

— А как мы его назовем? — спросил кто-то.

Мое предложение — «Клуб любителей рок-н-ролла» — было отвергнуто как слишком прямолинейное. Зато название «Клуб веселых джентльменов» приняли на ура.

На следующий день, стоя у станка, я обдумывал пункты и параграфы устава. Я понимал, что в условиях нашего «полицейского» государства, создавая подобный документ, вступаю на зыбкую почву, а потому постарался быть предельно лаконичным и показать, что клуб преследует исключительно цели популяризации джазовой музыки. Про рок-н-ролл я не упомянул сознательно, потому что если с джазом власти начинали потихоньку мириться, то рок-н-ролл был для советской прессы предметом агрессивных нападок.

Назначив на бумаге заместителей и организовав ряд комиссий, я поставил точку, тайно надеясь, что на первое заседание клуба никто не придет. На подходе к скверу я понял, что мечтам моим не суждено сбыться — народ уже собрался и шумно беседовал. После долгих споров устав был принят, а один из новоявленных членов, работавший на Ленинградском Монетном дворе, даже предложил изготовить значки для всех «леди и джентльменов». Действительно, к третьему или четвертому собранию он притащил эскиз, изображавший гитару, а вдоль грифа вместо струн надпись: «Клуб веселых джентльменов. Ленинград, 1957 г.»

Мы организовали два ансамбля и решили написать гимн клуба. Эту обязанность я взял на себя. По прошествии долгих дней раздумий решил, что гимн должен воспевать не джентльменов, но поэтов. Так я написал одну из первых своих песен.

В итоге костяк клуба составили человек тридцать наиболее преданных фанатов рок-н-ролльщиков. Мы бродили с одного студенческого вечера на другой, демонстрировали рок-н-ролл с его бросками, переворотами, протаскиваниями партнера, сидящего на корточках, между широко расставленными ногами другого и т. д. То и дело нас задерживал комсомольский патруль, в его штабах нам наголо выстригали «канадки», распарывали брюки-дудочки, а позже вырезали клинья из брюк-клеш. В «Клуб веселых джентльменов» входил один парень, который работал водителем грузовика. Летом, набившись в кузов, мы мчались с одного вечера на другой, показывая свое умение на всех площадках города.