Николас Пиледжи - Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение

Председатель Совета Невады по контролю за играми Пит Эчеверрия был вне себя от того, что Левша осмелился развязать войну с надзорным органом через суды. Он сказал, что, по его мнению, Левше вообще нельзя было давать лицензию. «За три с половиной года работы в Совете я не встречал соискателей лицензии с настолько отталкивающим послужным списком», – Эчеверрия утверждал, что Левше отказали в лицензии из-за его «печально известных связей и прошлого, а исполнение гражданского долга не является веским основанием для получения игорной лицензии в Неваде».

Оскар Гудман нанес ответный удар, заявив, что Эчеверрия и весь Совет «нарушили практически каждое условие положения о надлежащей правовой процедуре».

Гудман говорил: «Фрэнк Розенталь – это Горацио Элджер наших дней. Он не имеет себе равных в игорной индустрии». Он говорил, что Розенталю сообщили о выдвинутых против него обвинениях всего за шесть дней до первого слушания.

«У мистера Розенталя нет возможности обратиться хотя бы к одному живому свидетелю, – говорил Гудман. – Материалам дела уже пятнадцать лет. Настал тот час в Неваде, когда такие люди, как мистер Розенталь, получают свое право на справедливость».

Теперь, когда Левша начал проводить больше времени дома, атмосфера в быту сильно накалилась. Левша и Джери днями напролет препирались друг с другом; и без того хрупкие взаимоотношения превратились в постоянные переходы от ссор с битьем посуды к ледяному затишью, во время которого они молчали. Алкоголизм Джери – который она никогда не признавала своей проблемой – лишь усугублял ситуацию.

«Фрэнк всегда вел себя благородно, – рассказывала сестра Джери, Барбара Стокич. – Но в тот период он начал критиковать все, что она делала. Приготовила невкусную баранью отбивную – он всегда просил ее готовить бараньи отбивные особым способом. Совсем не следит за детьми. У Джери был тяжелый характер, но и Фрэнк умел действовать на нервы».

«Джери начала играть на публику, – говорил Левша. – Мне это не нравилось. К примеру, мы перестали отмечать дни рождения наших детей дома, как это было раньше. Вместо этого она тащила всех в “Джубилейшн” или загородный клуб, где устраивала непомерно пышное торжество. Мне нравилось проводить время с семьей, поскольку я был рядом с близкими людьми, но мне совершенно не нравилось вся эта фальшивая напыщенность».

Самые жесткие споры обычно заканчивались тем, что Джери или Левша хлопали дверью и уходили из дома.

«Когда Левша уходил в отрыв, об этом знал весь город, – рассказывал Мюррей Эренберг, менеджер казино, работавший на Левшу. – Новости быстро разлетались. Левша гулял с такой-то и такой-то, Джери слушала о том, как очередной танцовщице достался браслет за десять тысяч баксов или даже тачка, и дома Левшу ждал разгром.

Я думаю, Джери больше бесилась не оттого, что у Левши были подружки, а от его щедрости по отношению к ним. Она считала, что любой подарок должен предназначаться ей, а не какой-то солистке шоу или танцовщице. Она слышала об этих подарках в своем маникюрном салоне. У парикмахера. Ей рассказывали обо всем друзья. Поверьте, все были в курсе.

И я подозреваю, что он делал это в открытую отчасти для того, чтобы позлить ее. Но потом они мирились, он дарил ей очередное бриллиантовое ожерелье или кольцо, и наступало недолгое затишье».

Когда после ссор Джери в бешенстве уходила из дома на ночь или несколько дней, Левша не знал, где ее искать. Он всегда подозревал, что она ездила в Беверли Хиллс к своему Свенгали, Ленни Мармуру. Он также подозревал, что она виделась со своим старым увлечением, Джонни Хиксом, вышибалой из Лас-Вегаса, с которым Левша успел подраться на танцполе клуба «Фламинго» в 1969 году.

Барбара Стокич полагает, что Джери оставалась в браке только из-за страха потерять опеку над Стивеном. И, конечно же, из-за своих украшений. Барбара рассказывала, что Джери относилась к своим ювелирным украшениям, как к детям. Когда Джери пребывала в подавленном состоянии, она любила ездить в филиал банка «Вэлли Бэнк» на Стрипе и заглядывать в их три банковские ячейки.

Находясь в отдельной комнате для просмотра ячеек, Джери могла часами перебирать украшения. Пересчитывать их. Поглаживать. Примерять. В этих банковских ячейках Джери хранила украшений больше чем на один миллион долларов. В число ее любимых украшений входили: безупречный круглый бриллиант стоимостью двести пятьдесят тысяч долларов; крупный звездчатый рубин стоимостью сто тысяч долларов; кольцо с крупным бриллиантом в 5,98 карат в форме груши стоимостью двести пятьдесят тысяч долларов; вечерний набор бриллиантовых колец стоимостью семьдесят пять тысяч; двое бриллиантово-опаловых часов Пьяже стоимостью двадцать тысяч долларов за каждые; и пара бриллиантовых сережек от Фред стоимостью двадцать пять тысяч.

Было еще одно место, куда Джери часто наведывалась в тот период: дом Спилотро. Там они с Нэнси пили водку и плакались друг другу в жилетки. Джери жаловалась на Левшу. Нэнси жаловалась на Тони.

Джери рассказывала о своих проблемах только одному мужчине, который, как она считала, мог повлиять на ее мужа, – Тони Спилотро. Она встречалась с ним в «Вилла Д’Эсте», ресторане, который принадлежал Джозефу «Свинья Джо» Пиньятелли. «Они сидели за стойкой или за отдельным столиком, – рассказывал Фрэнк Куллотта. – Она всегда заказывала водку с кучей льда в бокале. Тони кивал головой и пытался поддерживать беседу. Я сидел неподалеку и наблюдал за ними, иногда они разговаривали по целому часу, после чего она поднималась и уходила. Я знал, сколько времени они разговаривали, потому что у нас с Тони были дела, о которых мы могли поговорить только после ее ухода».

В феврале 1976 года, сразу после того, как Левшу сместили с его должности, финансовые контролеры заявили, что они звонили Фрэнку Муни, финансовому управляющему «Стар-даст», и поставили его в известность о весах для подсчета монет из игровых автоматов, которые были настроены на недовес в одну треть. Позже Муни заявил Комиссии по ценным бумагам и биржам, что не может припомнить подобного звонка, но это был первый сигнал о том, что в комнате для подсчета денег при «Стардаст» творится неладное.

В то время все усилия Глика были направлены на получение дополнительных сорока пяти миллионов долларов от профсоюзов на запланированную реконструкцию зданий и поиск замены Левше – последнюю задачу значительно облегчал тот факт, что Глику сказали, кого следует нанять. Аллен Дорфман, главный финансовый советник Пенсионного фонда профсоюзов, вызвал Глика в Чикаго. Фрэнк Балистриери сообщил Глику, что у Дорфмана есть на примете человек, способный заменить Левшу.