Николас Пиледжи - Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение

Левша Розенталь рассказывал: «Ганнифину пришла идея пустить спортивных букмекеров в казино. В 1968-м, когда я только приехал, в Вегасе было всего два или три места, где можно было сделать ставку. Революция просто напрашивалась. По телевидению вот-вот должны были начать показывать спортивные трансляции, а после первого Суперкубка 1967 года интерес к ставкам на спорт возрос многократно.

Тогда не существовало прямых трансляций еженедельных игр Национальной футбольной лиги. Почти все букмекеры принимали ставки исключительно на скачки, причем их конторы внешне напоминали хлев больше, чем сегодняшние настоящие конюшни. Крайне неприятные места. Забегаловки с опилками на полу. С древними меловыми досками. Ни о каких бытовых удобствах не шло и речи.

Поэтому, когда нам дали добро, я точно знал, что делать. Я всю жизнь провел в подобных местах и знал, что для них необходимо. Я потратил кучу времени на продумывание оформления, я часами выбирал нужные стулья, планировал пространство, искал доски и телевизионные экраны. Я хотел создать настоящий театр.

Но я работал с теми, кто не понимал, о чем идет речь. Такой букмекерской конторы еще не делал никто.

Это было помещение площадью около восьмисот пятидесяти квадратных метров, рассчитанное на шестьсот посетителей, внутри стояло двести пятьдесят сидений с оборудованными столиками и регулируемым освещением, которые предназначались для наших постоянных игроков.

Мы оборудовали бар – стойка почти четырехсотметровая из деревянной мозаики и зеркал вместе с крупнейшей в мире системой проекционного освещения. У нас была цветная телевизионная панель площадью четыре с половиной метра, а поскольку самыми крупными игроками оставались любители скачек, мы установили информационные табло для пяти разных ипподромов – они заняли еще тринадцать квадратных метров. Это была самая большая и самая дорогая система подобного рода из возможных, и мы ее заполучили. Единовременные ставки на пять заездов, ставки на первое и второе место одновременно, ставки на предстоящие события, ставки на два параллельных забега, экспресс-ставки на два или более события сразу, и не забудьте о классических тройных пари.

Я был в отличном положении. Спортивные букмекеры начали зарабатывать деньги для казино и, соответственно, для штата. В определенных кругах я был на вес золота. Я выстрелил.

Фил Ганнифин был по-настоящему благодарен Левше за помощь. Он сказал, что будет голосовать за то, чтобы ему выдали лицензию. И он дал Левше Розенталю дельный совет. Не высовывайся, сказал он. Веди себя тихо. У тебя будет больше шансов получить лицензию, если ты будешь оставаться в тени.

Но в июне 1975-го в «Бизнес Уик» опубликовали статью об Аллене Глике – и она стала гвоздем в крышке гроба. Там была цитата Левши: «Глик отвечает за финансы, а я задаю курс движения».

Никто не мог в это поверить. Комиссия по азартным играм Невады долгие месяцы пыталась доказать, что «Стардаст» управляет Левша, он же упорно повторял, что он всего лишь исполнительный помощник, или работник по связям с общественностью, или руководитель продовольственного отдела. Когда приезжал следователь, Левша испарялся из казино. Теперь же появилось доказательство, написанное черным по белому: Левша задает курс движения. И если он задавал этот курс, вывод напрашивался сам собой: ему нужно было подать на лицензию. Естественно, Левша утверждал, что его неверно процитировали. Ему никто не поверил. «Главный вопрос в том, необходима ли ему лицензия, – говорил Роберт Бродбент, сотрудник Отдела лицензий на азартные игры округа Кларк. – А если нет, то почему? А если лицензии у него нет и получить он ее не может, то что он вообще там делает?»

Примерно тогда же Розенталь сделал еще одну ошибку. «Аллен Глик попросил меня проверить, как идут дела в “Асьенда”, – вспоминал Левша. – Он хотел, чтобы я подробно изучил тамошние дела. Я это сделал и составил для Глика крайне негативный отчет. Налицо были злоупотребления служебным положением и халатность. Правила Комиссии по азартным играм нарушались в открытую».

Левша решил уволить управляющего «Асьенда». Но он не знал о том, что тот дружен с Питом Эчеверрией, председателем Комиссии штата по азартным играм. «Я должен был об этом знать, но не знал», – рассказывает Левша.

Когда управляющего уволили, он всем рассказал, что Пит Эчеверрия быстро расправится с Фрэнком Розенталем. Я услышал об угрозе уже после его увольнения. Я не придал этому никакого значения.

Пит Эчеверрия был пятидесятилетним юристом, который хвастался тем, что в своей жизни «ни разу не бросал кости, не сыграл ни партии в блэкджек, не ставил ни доллара на рулетку», но знал о том, что «азартные игры – это неотъемлемый аспект экономики штата, и они должны быть честным, прозрачным бизнесом».

Эчеверрия, бывший сенатор штата, работавший в комитете по планированию, вырос в Эли, штат Невада, окончил Университет Невады и Школу права Стэнфордского университета, и к тому моменту, как губернатор Майк О'Каллаган назначил его в октябре 1973 года на пост главы штата по вопросам азартных игр, уже двадцать пять лет занимался юридическим сопровождением инвестиций в недвижимость.

«В лице Эчеверрии я видел возмездие, поэтому я взял в оборот Фила Ганнифина, – воспоминал Розенталь. – Мы встретились в кофейне при “Стардаст”. Я спросил о своих шансах получить игровую лицензию руководителя. Рассказал ему о своем прошлом, ничего не умолчав. Если все безнадежно, говорил я ему, то я без проблем отступлюсь. Займу другую должность. Я сказал: “Я говорю с тобой как с другом”. Сказал, что очень его уважаю, и спросил, могу ли я выступить перед Комиссией и рассчитывать на справедливое слушание, учитывая мой багаж.

Вот и все, что мне хотелось знать. Мог ли я ждать справедливого отношения? Ганнифин был прямым парнем, он ответил, глядя мне в глаза: “Вот что я тебе скажу. Я с чистой совестью проголосую за тебя”.

Передо мной маячил заветный рождественский подарок. Лицензия на руководство казино позволила бы мне официально находиться во главе компании. Я смог бы распоряжаться акциями. Я смог бы все.

Ганнифин оценил мои шансы как пятьдесят на пятьдесят. Эчеверрия наседал на Ганнифина и Комиссию, чтобы меня быстрее начали проверять.

Если шанс был, то им следовало воспользоваться. Очень уж перспективной была возможность. Представители“ Арджент” обратились в частное детективное агентство – где работали одни федералы в отставке – и заплатили им авансом сотню тысяч долларов за то, чтобы они накопали обо мне всю возможную информацию. Я хотел знать все, что могло быть известно следователям комиссии, если они захотят меня слить.