Марк Эглинтон - So let it be written: подлинная биография вокалиста Metallica Джеймса Хэтфилда [litres]

Грант сам усугублял свое положение, иногда позволяя себе не приезжать на репетиции. Он говорит: «В Лос-Анджелесе столько групп, и никогда не знаешь, добьешься ты чего или нет. К тому же приходится ездить на репетиции и стоять в пробках, поэтому иногда я просто забивал. А потом появился Дэйв, и его взяли».

Мастейн сыграл два соляка для версии Hit the Lights, а остальное исполнили Хэтфилд с Ульрихом. Джеймс рассказывал в интервью Металлюге Майку: «Мы одолжили четырехдорожечный магнитофон Tascam и записали Hit the Lights. Я сыграл партии ритм-гитары, баса и спел, а Ларс стучал на барабанах. Фактически мы были дуэтом». Несмотря на то что два соляка Мастейна оказались годными и надлежащего качества, второе соло ребята выбрали в исполнении Гранта – за считанные минуты до того, как передать кассету Слэгелу.

Грант говорит, что не испытывал никакой злобы и обиды после того, как его заменил Мастейн. На вопрос, почему он покинул Metallica, он отвечает: «Спроси Джеймса с Ларсом». Грант с Ларсом продолжали общаться достаточно близко и даже вместе смотрели чемпионат мира по футболу 1982 года. Грант до сих пор общается с группой.

Оставалось передать трек Слэгелу, чтобы тот сделал мастеринг на катушке в голливудской студии Bijou Studios. Однако запись Ларса была на кассете, и нужно было подогнать ее под катушку.

Корнаренс в подробностях помнит, как передавалась кассета. «Кассета должна была быть у Слэгела в три часа дня, и мы с Брайаном стояли на тротуаре в Голливуде, вокруг суматоха и полно людей. И тут, запыхавшись, прибегает Ларс и вытаскивает из заднего кармана кассету».

Однако Ларс не знал, что перезапись кассеты на катушку обойдется в пятьдесят долларов, которых у него, разумеется, не было. Корнаренс вспоминает: «Вдруг Ларс поворачивается ко мне и спрашивает: “Есть пятьдесят баксов?” К счастью, у меня было с собой пятьдесят два, которые я ему отдал, фактически заплатив за мастеринг песни Metallica. Естественно, мне их до сих пор никто не вернул!»

Пока работа над сборником подходила к концу, в группе были кое-какие перестановки. Джеймс взял бас Рона Макговни и записал партии для Hit the Lights, но Макговни по-прежнему не горел желанием становиться постоянным участником группы. «Мне больше нравилось ходить в клубы на концерты Mötley Crüe, – признается Макговни, – и вот как-то вечером мы сидим, пьем пиво, и я начинаю играть басовую партию Hit the Lights, а Джеймс, Ларс и Дэйв подхватывают. Может быть, я был пьян или просто благоговел перед игрой Дэйва на гитаре, но в итоге согласился стать участником Metallica».

Когда трек появился на первом прессе сборника Metal Massacre, Metallica смогла показать свою музыку на виниле, который довольно необычным образом предшествовал их собственной любой известной демозаписи. Занятно, что в первом тираже было несколько ошибок в словах, в том числе имени Ллойда Гранта и названии группы – Mettallica. И хотя в последующих тиражах ошибка была исправлена, первое издание остается настоящим раритетом среди коллекционеров.

Многие годы происхождение названия группы было предметом жарких дискуссий. Таннер помнит, что услышал его от Ларса, и ему не особо понравилось: «Честно говоря, как и большинство названий… мне поначалу не понравилось. Никто не стал возражать, и мы его оставили. У Джеймса со школы осталась чертежная доска, которая стояла у Рона в доме. Джеймс уже нарисовал на ней логотип Metallica, и выглядел он точно так же, как сегодня».

Рон Куинтана, редактор рок-фэнзина из Сан-Франциско, спросил Ульриха, какое из двух названий – Metallica или Metal Mania – лучше подойдет для любительского журнала. Название Metallica предусмотрительный Ларс оставил для группы. Талант художника у Хэтфилда, который тонко подметил Макговни, оказался бесценным, поскольку логотип стал одним из самых узнаваемых в музыке. Несмотря на то что на обложках некоторых альбомов середины 90-х группа на него забила, логотип по большей части не особо изменился.

Кейтон Де Пена, основатель группы Hirax, также сразу разглядел в Хэтфилде талант. Увидев логотип, Кейтон был впечатлен: «Джеймс был невероятно талантлив. Не только прекрасный музыкант, но и художник замечательный. Он показал мне нарисованное от руки лого, и я подумал: “Если этот парень не станет успешным музыкантом, быть ему величайшим художником” ». По словам Кейтона, дело было не только в логотипе: «Джеймс всегда носил футболки с новейшими крутыми группами. Однажды он пришел в футболке Saxon Strong Arm of the Law . Она выглядела нереально круто, и я был уверен, что он достал ее через фан-клуб Saxon, но оказалось, что он сам ее нарисовал».

Де Пена также рассказывает, что Джеймс поначалу был закрытым, но все же милым. «Он был тихим, но стоило его узнать получше, с ним было весело. Если вам нравилась та же музыка, что и ему… можно было бухать и болтать с ним часами напролет! Мы раньше тусовались все вместе, покуривали и выпивали. Почему-то мы всегда слушали альбомы Diamond Head, Venom и Saxon. Отжигали до утра, но каждый раз Джеймс ложился последним!»

Определившись с названием группы и записав песню для нового сборника, ребята – состав, по-видимому, закрепился – искали возможность выступать по клубам Лос-Анджелеса. Однако до сих пор было непонятно, будет ли Джеймс только петь – сегодня, учитывая, каким он стал великолепным вокалистом, мысль об этом кажется невероятной.

Сэмми ДеДжон был вокалистом из Лос-Анджелеса, и в этот период их с Джеймсом дорожки пересеклись. «Два моих кореша поехали в Голливуд в крошечный клуб на концерт какой-то группы, – вспоминает ДеДжон. – Они сказали, что мне стоит заценить этих ребят. Мы дошли до бара, на улице стоял Джеймс, мы подошли и заговорили с ним. В руке у него была бутылка водки, мы немного выпили, и он сказал, что группа ищет вокалиста».

Похоже, Джеймс искал возможности отказаться от вокальных обязанностей даже Несмотря на то что вышла первая песня и приняли ее хорошо. «В итоге я поехал к ним на хату репетировать вокальные партии, но продлилось это от силы несколько недель, – вспоминает ДеДжон. – Однако ничего не вышло, и сомневаюсь, что я нравился Мастейну». Тем не менее ДеДжон увидел талант Джеймса: «Он был классным парнем, и мы прекрасно ладили. Как музыкант он полностью подчиняет публику своим голосом и командует на сцене словно генерал. Неудивительно, что Джеймс стал легендарным фронтменом».

Участников группы постоянно видели на клубных тусовках Лос-Анджелеса. Боб Налбэндиан, ведущий рок-передачи на местном радио, вспоминает, как заметил Джеймса: «Я увидел его, когда группа была уже сформирована, и было это возле клуба “Вудсток” в Анахейме. Два клуба находились через стенку – “Вудсток” и Radio City». Налбэндиан, завсегдатай метал-сцены, приходил в клубы, чтобы посмотреть, кто выступает. Ему было все равно. Он говорит: «На этих концертах я всегда видел Джеймса и понятия не имел, кто он такой. У меня была джинсовка с нашивками Motörhead и Saxon, а Джеймс стоял и таращился на мою жилетку».