Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

Припев

Закалённые во многих заварухах,

Слухи ширятся, не ведая преград.

Ходят сплетни, что не будет больше слухов

Абсолютно, ходят слухи, будто сплетни запретят.

Припев

И поют друг другу, шёпотом ли, в крик ли,

Крик дурной всегда звучит в устах кликуш.

А к хорошим слухам люди не привыкли,

Говорят, что это выдумки и чушь.

Припев

Мой сосед объездил весь Союз —

Что-то ищет, а чего — не видно.

Я в дела чужие не суюсь,

Но мне очень больно и обидно.

У него на окнах плюш и шёлк,

Баба его шастает в халате.

Я б в Москве с киркой уран нашёл

При такой повышенной зарплате.

И сдаётся мне, что люди врут,

Он нарочно ничего не ищет.

А для чего, ведь денежки идут,

Ох, какие крупные деньжищи.

А вчера на кухне ихний сын

Головой упал у нашей двери

И разбил нарочно мой графин —

Я мамаше счёт в тройном размере.

Ему, значит, рупь, а мне пятак,

Пусть теперь мне платит неустойку.

Я ведь не из зависти, я так —

Ради справедливости, и только.

Ну ничего, я им создам уют.

Живо он квартиру обменяет.

У них денег куры не клюют,

А у нас на водку не хватает.

Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный,

Во первых строках письма шлю тебе привет.

Вот вернёшься ты, боюсь, занятой, нарядный,

Не заглянешь и домой — сразу в сельсовет.

Как уехал ты, я в крик. Бабы прибежали:

— Ой, разлуку, — говорят, — ей не перенесть.

Так скучала за тобой, что меня держали,

Хоть причина не скучать очень даже есть.

Тута Пашка приходил, кум твой окаянный,

Еле-еле не далась, даже счас дрожу,

Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный,

Перед тем, как приставать, пьёт для куражу.

Ты, болтают, получил премию большую,

Будто Борька — наш бугай — первый чемпион.

К злыдню этому быку я тебя ревную

И люблю тебя сильней, нежели чем он.

Ты приснился мне больной, пьяный и угрюмый,

Если думаешь чего, так не мучь себя…

С агрономом я прошлась, только ты не думай —

Говорили мы весь час только про тебя.

Я-то ладно, а вот ты — страшно за тебя-то.

Тут недавно приезжал очень важный чин.

Там, в столице, — говорит, — всякие развраты,

Да и женщин, — говорит, — больше, чем мужчин.

Ты уж, Коля, там не пей, потерпи до дома,

Дома можешь хоть чего, хоть пустись в запой…

Мне не надо никого, даже агронома,

Хоть культурный человек — не сравню с тобой.

Наш амбар в дожди течёт, прохудился, верно.

Без тебя невмоготу, кто создаст уют?

Хоть какой, но приезжай, жду тебя безмерно…

Если можешь, напиши, что там продают.

Не пиши мне про любовь, не поверю я,

Мне вот тут уже дела твои прошлые.

Слушай лучше, тут с лавсаном материя.

Если хочешь, я куплю, вещь хорошая.

Водки я пока не пью, ну, ни стопочки,

Экономлю и не ем даже супу я,

Потому что я куплю тебе кофточку,

Потому что я люблю тебя, глупая.

Был в балете — мужики девок лапают,

Девки все как на подбор — в белых тапочках.

Вот пишу, а слёзы душат и капают —

Не давай себя хватать, моя лапочка.

Наш бугай один из первых на выставке,

А сперва кричали, будто бракованный,

Но очухались, и вот, дали приз-таки —

Весь в медалях он лежит запакованный.

Председателю скажи, пусть избу мою

Кроют нынче же и пусть травку выкосют.

А не то я тёлок крыть не подумаю —

Рекордсмена портить мне? — Накось, выкуси.

И пусть починят наш амбар, ведь не гнить зерну.

Будет Пашка приставать, — с ним, как с предателем.

С агрономом не гуляй — ноги выдерну…

Можешь раза два пройтись с председателем.

До свидания, я в ГУМ за покупками.

ГУМ — это вроде наш амбар, но со стёклами.

Ведь гы мне можешь надоесть с полушубками,

В сером платьице с узорами блёклыми.

Постскриптум.

Тут стоит «культурный парк» по-над речкою,

В нём гуляю и плюю только в урны я…

Но ты, конечно, не поймёшь, там, за печкою.

Потому ты — темнота некультурная.

У тебя глаза, как нож, если прямо ты взглянёшь,

Я забываю, кто я есть и где мой дом.

А если косо ты взглянёшь, как по сердцу полоснёшь

Ты холодным острым серым тесаком.

Я здоров, к чему скрывать, я пятаки могу ломать,

Я недавно головой быка убил.

Но с тобой жизнь скоротать — не подковы разгибать,

А прибить тебя морально нету сил.

Вспомни, было ль хоть разок, чтоб я из дому убёг?

Ну когда же надоест тебе гулять?

С гаражу я прихожу, язык за спину заложу

И бегу тебя по городу шукать.

Я все ноги исходил, велосипед себе купил,

Чтоб в страданьях облегчения была.

Но налетел на самосвал, к Склифосовскому попал —

Навестить меня ты даже не пришла.

И хирург, седой старик, он весь обмяк и к&к-то сник,

Он шесть суток мою рану зашивал.

А когда кончился наркоз, стало больно мне до слёз,

Для кого ж я своей жизнью рисковал.

Ты не радуйся, змея, скоро выпишут меня.

Отомщу тебе тогда без всяких схем.

Я те точно говорю, — остру бритву навострю

И обрею тебя наголо совсем.

Сидели, пили вразнобой мадеру, старку, зверобой,—

И вдруг нас всех зовут в забой до одного.

У нас стахановец, гагановец, загладовец, и надо ведь,

Чтоб завалило именно его.

Он в прошлом младший офицер, его нам ставили в пример,

Он был, как юный пионёр, — всегда готов.

И вот он прямо с корабля пришёл стране давать угля,

А вот сегодня наломал, как видно, дров.

Спустились в штрек, и бывший зек, большого риска человек.

Сказал: «Беда для нас, для всех, для всех одна.

Вот раскопаем, он опять начнёт три нормы выполнять,

Начнёт стране угля давать, — и нам хана.

Так чтобы, братцы, не стараться, поработаем с прохладцей—

Один за всех и все за одного.

Служил он в Таллине при Сталине, теперь лежит заваленный.

Нам жаль по-человечески его.»

Ну, о чём с тобою говорить?

Всё равно ты порешь ахинею.

Лучше я пойду к ребятам пить —

У ребят есть мысли поважнее.

У ребят серьёзный разговор,

Например, о том, кто пьёт сильнее.

У ребят широкий кругозор —

От ларька до нашей бакалеи.

Разговор у нас и прям и груб,

Все проблемы мы решаем глоткой:

Где достать недостающий рупь

И кому потом бежать за водкой.

Ты даёшь мне утром хлебный квас.

Что тебе придумать в оправданье?

Интеллекты разные у нас,

Повышай своё образованье.

Зачем мне считаться шпаной и бандитом?

Не лучше ль пробраться мне в антисемиты?