Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

Чуть правее наклон — всё равно не спасти.

Но спокойно, ему остаётся пройти

Уже три четверти пути.

Ах, как жутко, как смело, как мило —

Бой со смертью, три минуты. Раскрыв в ожидании рты,

Из партера глядели уныло

Лилипуты, лилипуты — казалось ему с высоты.

Посмотрите, вот он без страховки идёт.

Чуть левее наклон — упадёт, пропадёт.

Чуть правее наклон — всё равно не спасти.

Но спокойно, ему остаётся пройти

Уже две четверти пути.

Он смеялся над славою бренной,

Но хотел быть только первым, такого попробуй, угробь.

Но по проволоке над ареной,

Он — по нервам, он по нервам шёл под барабанную дробь.

Посмотрите, вот он без страховки идёт.

Чуть левее наклон — упадёт, пропадёт.

Чуть правее наклон — всё равно не спасти.

Но спокойно, ему остаётся пройти

Не больше четверти пути.

Закричал дрессировщик, и звери

Клали лапы на носилки. Но прост приговор и суров.

Он сегодня был слишком уверен

И в опилки, и в опилки он пролил досаду и кровь.

Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю.

Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю.

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее,

Вы тугую не слушайте плеть.

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою, я куплет допою,

Хоть немного ещё постою на краю…

Сгину я, меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту.

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее,

Не указчики вам кнут и плеть.

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Припев

Мы успели, в гости к Богу не бывает опозданий.

Но что там ангелы поют такими злыми голосами?

Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий.

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее,

Умоляю вас вскачь не лететь.

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Припев

Штормит весь вечер, и пока заплаты пенные латают

Разорванные швы песка,

Я наблюдаю свысока, как волны головы ломают,

И я сочувствую слегка погибшим им издалека.

Ах, гривы белые судьбы, пред смертью словно хорошея.

По зову боевой трубы взлетают волны на дыбы,

Ломают выгнутые шеи.

И я сочувствую слегка погибшим им издалека.

Я слышу хрип и смертный стон, и ярость, что не уцелели.

Еще бы, взять такой разгон, набраться сил, пробить заслон…

И голову сломать у цели.

И мы сочувствуем слегка погибшим им издалека.

А ветер снова в гребни бьёт и гривы пенные ерошит,

Волна барьера не возьмёт, ей кто-то ноги подсечёт,-

И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка погибшей ей издалека.

Так многие сидят в веках на берегах и наблюдают

Внимательно и зорко как другие рядом на камнях

Хребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегка погибшим, но издалека.

Придёт и мой черед вослед, мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе предчувствие, как бред, что надломлю себе хребет

И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка погибшему, издалека.

Сам виноват, и слёзы лью и охаю:

Попал в чужую колею глубокую.

Я цели намечал свои на выбор сам,

А вот теперь из колеи не выбраться.

Крутые, скользкие края имеет эта колея,

Я кляну проложивших её, скоро лопнет терпенье моё.

И склоняю, как школьник плохой:

Колея, колее, колеёй.

Но почему неймётся мне, нахальный я,

Условья, в общем, в колее нормальные.

Никто не стукнет, не притрёт, не жалуйся,

Желаешь двигаться вперёд — пожалуйста.

Отказу нет в еде-питье в уютной этой колее,

И я живо себя убедил — не один я такой, не один.

Так держать, колесо в колесе,

И доедешь туда, куда все.

Вот кто-то крикнул сам не свой: — Ану, пусти!

И начал спорить с колеёй по глупости.

Он в споре сжёг запас до дна тепла, души,

И полетели клапана и вкладыши.

Но покорёжил он края, и шире стала колея.

Вдруг его обрывается след —

Чудака оттащили в кювет,

Чтоб не мог он нам, задним, мешать

По чужой колее проезжать.

Вот и ко мне пришла беда — стартёр заел,

Теперь уж это не езда, а дёрганье.

И надо б выйти подтолкнуть, но прыти нет,

Авось, подъедет кто-нибудь и вытянет.

Напрасно жду подмоги я —

Чужая, стерва, колея.

Расплеваться бы глиной и ржой

С колеёй ненавистной, чужой,

Но тем, что я её сам углубил,

Я у задних надежду убил.

Прошиб меня холодный пот до косточки,

И я прошёл вперёд чуть-чуть по досточке.

Гляжу — размыли край ручьи весенние,

Там выезд есть из колеи, спасение.

Я грязью из-под шин плюю в чужую эту колею:

— Эй вы, задние, делай, как я,—

Это значит, не следуй за мной.

Колея эта только моя,

Вы езжайте своей колеёй.

Целуя знамя — пропылённый шёлк —

И выплюнув в отчаяньи протезы,

Фельдмаршал звал: «Вперёд, мой славный полк!

Презрейте смерть, мои головорезы!»

И смятыми знамёнами горды,

Воспалены талантливою речью,

Расталкивая спины и зады,

Одни стремились в первые ряды,

И первыми ложились под картечью.

Хитрец и тот, который не был смел,

Не пожелав платить такую цену,

Полз в задний ряд, но там не уцелел,—

Его свои же брали на прицел

И в спину убивали за измену.

Сегодня каждый третий без сапог,

Но после битвы заживут, как Крезы.

Прекрасный полк, надёжный, верный полк,

Отборные в полку головорезы.

А третие средь битвы и беды

Старались сохранить и грудь и спину,

Не выходя ни в первые ряды,

Ни в задние, но как из-за еды,

Дрались за золотую середину.

Они напишут толстые труды

И будут гибнуть в рамах на картине,—

Те, кто не вышли в первые ряды,

Но не были и сзади и горды,

Что честно прозябали в середине.

Уже трубач без почестей умолк,

Не слышно меди, тише звон железа.

Прекрасный полк, надёжный, верный полк,

Отборные в полку головорезы.

Но нет, им честь знамён не запятнать,

Дышал фельдмаршал весело и ровно.

Чтоб их в глазах потомков оправдать,

Он молвил: «Кто-то должен умирать,

А кто-то должен выжить безусловно».

Пусть нет звезды тусклее, чем у них,

Уверенно дотянут до кончины,

Скрываясь за отчаянных и злых,

Последний ряд оставив для других, -

Умеренные люди середины.