Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

И как-то в осень, и как-то в осень

Иду с дружком, гляжу — стоят.

Они стояли молча в ряд,

Они стояли молча в ряд, их было восемь.

Со мною нож, решил я — что ж,

Меня так просто не возьмёшь,

Держитесь, гады, держитесь, гады!

К чему задаром пропадать,

Ударил первым я тогда,

Ударил первым я тогда, так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был,

Он эту кашу заварил

Вполне серьёзно, вполне серьёзно.

Мне кто-то на плечи повис,

Валюха крикнул: «Берегись!»

Валюха крикнул: «Берегись!» — Но было поздно.

За восемь бед один ответ,

В тюрьме есть тоже лазарет,

Я там валялся, я там валялся.

Врач резал вдоль и поперёк,

Он мне сказал: «Держись, браток».

Он мне сказал: «Держись, браток». — И я держался.

Разлука мигом пронеслась,

Она меня не дождалась,

Но я прощаю, её прощаю.

Её, конечно, я простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, я повстречаю.

Её, конечно, я простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, не извиняю.

Я любил и женщин и проказы,

Что ни день, то новая была.

И ходили устные рассказы

По району про мои любовные дела.

И однажды как-то на дороге

Рядом с морем — с этим не шути —

Встретил я одну из очень многих

На моём на жизненном пути.

А у ней широкая натура,

А у ней открытая душа,

А у ней отличная фигура,

А у меня в кармане ни гроша.

Потому что ей в подарок кольца,

Кабаки, духи из первых рук.

А взамен — немного удовольствий

От её сомнительных услуг.

— Я тебе, — она сказала, — Вася,

Дорогое самое отдам.

А я сказал: «За сто рублей согласен,

А если больше — с другом пополам».

Женщины, как очень злые кони —

На дыбы, закусят удила.

Может, я чего-нибудь не понял,

Но она обиделась, ушла.

А через месяц улеглись волненья,

Через месяц вновь пришла она.

У меня такое ощущенье,

Что её устроила цена.

Твердил он нам: «Моя она, моя!»

Да ты смеёшься, друг, да ты смеёшься.

Уйди, пацан, ты очень пьян,

А то нарвёшься, друг, гляди, нарвёшься.

А он кричал: «Теперь мне всё одно,

Садись в такси, поехали кататься,

Пусть счётчик щёлкает, пусть, всё равно

В конце пути придётся рассчитаться.»

Не жалко мне таких парней.

Ты от греха уйди, — кричу я снова.

А он ко мне, и всё о ней:

А ну ни слова, гад, гляди, ни слова.

Ударила в виски мне кровь с вином,

Но также продолжая улыбаться,

Ему сказал я тихо: «Всё равно

В конце пути придётся рассчитаться».

К слезам я глух и к просьбам глух,

В охоту драка мне, ох, как в охоту.

И хочешь, друг, не хочешь, друг,

Плати по счёту, друг, плати по счёту.

А жизнь мелькает, как в немом кино,

Мне хорошо, мне хочется смеяться.

А счётчик щёлкает и щёлкает, и всё равно

В конце пути придётся рассчитаться.

Я однажды гулял по столице

Двух прохожих случайно зашиб.

И попавши за это в милицию,

Я увидел её — и погиб.

Я не знаю, что там она делала,

Видно, паспорт пришла получать.

Молодая, красивая, белая…

И решил я её разыскать.

Шёл за ней и запомнил парадное,

Что сказать ей — ведь я ж хулиган.

Выпил я и позвал ненаглядную

В привокзальный один ресторан.

Ну, а ей улыбались прохожие,

Мне хоть просто кричи караул!..

Одному человеку по роже я

Дал за то, что он ей подморгнул.

Я икрою ей булки намазывал,

Деньги просто рекою текли.

Я ж такие ей песни заказывал,

А в конце заказал «Журавли».

Обещанья я ей до утра давал,

Повторял что-то вновь ей и вновь.

Я ж пять дней никого не обкрадывал,

Моя с первого взгляда любовь.

Говорил я, что жизнь вся потеряна,

Я сморкался и плакал в кашне.

А она мне сказала: «.Я верю вам

И отдамся по сходной цене».

Я ударил её, птицу белую,

Закипела горячая кровь.

Понял я, что в милиции делала

Моя с первого взгляда любовь.

Парня спасём, парня в детдом

На воспитанье.

Даром учить, даром кормить,

Даром питанье.

Жизнь, как вода, вёл я всегда

Жизнь бесшабашную.

Всё — ерунда, кроме суда

Самого страшного.

Всё вам дадут, всё вам споют,

Будьте прилежными.

А за оклад ласки дарят самые нежные.

Припев

А она на двор, а он — со двора,

Такая уж любовь у них.

Она работает с утра.

Всегда с утра работает.

Её и знать никто не знал,

А он считал пропащею,

А он носился и страдал

Идеею навязчивой.

У ней отец полковником,

А у него — пожарником.

Он, в общем, ей не ровня был.

Но вёл себя охальником.

Роман случился просто так,

Роман так странно начался:

Он предложил ей четвертак.

Она давай артачиться.

А чёрный дым всё шёл и шёл,

А чёрный дым взвивался вверх.

И так им было хорошо.

Любить её он клялся ввек.

А клёны длинные росли.

Считались колокольнями.

А люди шли, а люди шли.

Путями шли окольными.

Какие странные дела

У нас в России лепятся!

А как она ему дала.

Расскажут — не поверится.

А после дела тёмного,

А после дела крупного.

Искал места укромные.

Искал места уютные.

И если б наша власть была

Для нас для всех понятная.

То счастие б она нашла,

А нынче жизнь проклятая.

Позабыв про дела и тревоги

И не в силах себя удержать,

Как люблю я стоять у дороги,

Запоздалых прохожих пугать.

Гражданин, разрешите папироску?

А я не курю. — Извините. Пока.

И тогда я так тихо, без спросу

Отбиваю у дяди бока.

Сделав вид, что уж всё позабыто,

Отбежав на полсотни шагов,

Обзовёт меня дядя бандитом,

Хулиганом, — и будет таков.

Но если женщину я повстречаю,

У неё не прошу закурить,

А спокойно ей так намекаю,

Что ей некуда больше спешить.

Позабыв про дела и тревоги

И не в силах себя удержать,

Так люблю я стоять у дороги,

Только лучше б мне вас не встречать.

Я женщин не бил до семнадцати лет,

В семнадцать ударил впервые.

Теперь на меня просто удержу нет,

Направо, налево я им раздаю чаевые.

Но как же случилось, что интеллигент.

Противник насилия в быте,

Так низко упал я, и в этот момент.

Ну, если хотите, себя осквернил мордобитьем.

А было всё так: я ей не изменил

За три дня ни разу, признаться.

Да что говорить, я духи ей купил

Французские, братцы.

За тридцать четыре семнадцать.

Но был у неё продавец из ТэЖэ,

Его звали Голубев Слава,

Он эти духи подарил ей уже —

Налево-направо моя улыбалась шалава.