Николай Козлов - Хранить вечно

Локкарт стал теперь более откровенно разговаривать с агентами белогвардейских генералов. Отпала необходимость изворачиваться и отделываться пустыми обещаниями. Союзные правительства решили вмешаться в русские дела.

К Архангельску и Владивостоку уже шли первые военные транспорты с десантными войсками.

Я окончательно солидаризовался с белыми лишь по получении формального извещения моего правительства… Когда 4 июля открылся V съезд Советов, положение было до того обострено, что приходилось ждать взрыва.

Сидя в Большом театре в золоченой директорской ложе бенуара и наблюдая за ходом съезда, Локкарт находился в том состоянии, когда нервы натянуты до предела.

Рейли не появился, а это означало, что он занят каким-то делом большой важности, о котором не счел возможным информировать даже Локкарта.

Он только намекнул накануне, что грандиозный взрыв подготовлен и последует как раз в то время, когда все большевистские руководители будут находиться в Большом театре.

— Нет-нет, — успокоил он Локкарта. — Я имею в виду вовсе не взрыв бомбы. Бомба — это слишком кустарно! Можете без опаски сидеть в своей ложе. Там услышите кое-что погромче, чем взрыв динамитной хлопушки.

Локкарт пристально разглядывал в бинокль все, что происходит в зале и на сцене. Зал был полон людьми в поношенных пиджаках и куртках, гимнастерках и косоворотках, которые плохо гармонировали с раззолоченной лепниной и бархатом лож.

Пока все было спокойно. Свердлов, правда, то и дело утихомиривал левоэсеровских ораторов, обвинявших Совнарком и Ленина во всех смертных грехах.

Когда они захлебываясь кричали с трибуны, им громко аплодировали сторонники. На эту группу чаще других направляли бинокли генерал Лавернь и другие представители союзнических миссий, сидевших в той же ложе справа от сцены.

Но особое внимание привлекала женщина за столом президиума.

По правую руку от Свердлова в президиуме сидела тридцатидвухлетняя представительница партии левых эсеров Мария Спиридонова, скромно одетая, с гладко зачесанными волосами и в пенсне.

6 июля к пяти часам вечера Рейли принес в ложу последние новости: театр оцепили красные латышские части, все выходы заняты, на улицах вооруженные столкновения.

Рейли и французский агент, проверяя содержимое своих карманов, одни бумаги рвут на мелкие клочки и засовывают под обшивку кресел, другие судорожно глотают.

Рейли вскоре вышел. Он был совершенно спокоен, и только веко левого глаза чуть подергивалось: тик не смогли подавить даже железные нервы этого человека. Но когда Рейли через полчаса вернулся в ложу, Локкарт при первом взгляде на него понял: произошло что-то важное.

На выбритом до синевы продолговатом лице бледность проступила заметнее обычного. Наклонившись к Локкарту, он торопливо шепнул, что намеченного взрыва не будет.

— Эти идиоты, как всегда, ударили не кулаком, а растопыренными пальцами, — сказал Рейли. — Они пристрелили в три часа Мирбаха, прежде чем боевой отряд успел подойти к театру, захватить чекистский штаб, почтамт и Центральную телефонную станцию. Они должны были ворваться в театр и арестовать большевистских делегатов. Латышские части опередили этих болванов. Чекисты начали аресты. Кроме того, они обнаружили адскую машину, подложенную позавчера под сцену.

Вряд ли теперь что-нибудь получится. Надо было начинать отсюда, с верхушки… И бить всюду в одно и то же время.

Заседание съезда было прервано. Латышские стрелки у всех выходов и в коридорах тщательно проверяли документы. Делегатов-большевиков они направляли на Малую Дмитровку. Всех левых эсеров задерживали, подозрительных лиц, проникших в театр, сотрудники ВЧК тут же арестовывали.

Была задержана и вместе со всеми сообщниками препровождена обратно в зал Мария Спиридонова.

Подтянутые и вежливые латыши не выпустили из театра ни одного левого эсера. Кое-кто попытался было вытащить наганы и браунинги, но оружие отобрали прежде, чем раздался хотя бы один выстрел.

— Задерживаетесь до особого распоряжения. Оружие немедленно сдать! — непреклонно повторяли латышские стрелки.

Локкарта, Рейли и других иностранцев, вопреки их ожиданиям, выпустили из театра после проверки документов. Рейли выручил английский паспорт на имя сэра Рейза.

В столице на многих улицах, задернутых туманом, продолжалась беспорядочная пальба…

На другой день вечером Рейли пришел к Локкарту против обыкновения небритый и в необычном наряде. На нем была новенькая черная кожаная куртка, такой же картуз с красной звездой и защитные галифе с кожаными леями. Усмехнувшись, он протянул Локкарту удостоверение в клеенчатой обложке.

— Не пугайтесь, мистер Локкарт, я вас пока не арестую. Это со временем сделают агенты Дзержинского, если вы будете работать бездарно и провалитесь. Не думаю, что вам удастся и тогда сохранить голову на плечах.

Локкарт с интересом рассматривал искусно подделанное удостоверение, оформленное по всем правилам и снабженное гербовой печатью Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

Оно гласило, что предъявитель Сидней Георгиевич Релинский — сотрудник секретного отдела Петроградской губчека и ему предоставлено право доступа во все советские учреждения, включая Народный комиссариат по военным делам и Штаб Красной Армии.

Рейли был прирожденным разведчиком. Этот человек мог скрывать мысли и чувства даже от самых близких и принимать любое обличье в зависимости от обстановки. Военную выправку и выдержку офицера английской секретной службы Сиднея Джорджа Рейли сменяла быстрая, почти бесшумная походка никому не известного мистера С. «Турецкий и восточных стран негоциант» господин Массино — завсегдатай петроградского ресторана Палкина, закрытых кафе, тайных игорных клубов и обладатель тисненных золотом визитных карточек мигом перевоплощался в «идеологически выдержанного», сурового сотрудника Петроградской губчека Релинского. Корректного и сухого сэра Рейза сменял элегантный, напомаженный месье Константин и еще некто, чье имя знал только сам Рейли.

И мало кому было известно, когда и как Рейли начал работать в «Интеллидженс сервис». Даже когда пришлось столкнуться с германской контрразведкой, Рейли не знал осечки.

В самый разгар войны он в облике офицера немецкого флота сумел проникнуть в германское адмиралтейство, добыть и переправить в Лондон секретнейший код кайзеровских военно-морских разведчиков.

Попыхивая сигарой, Рейли спокойно рассказывал Локкарту о событиях последних двух дней:

— Операцию по устранению графа Мирбаха провели в основном удачно, но слишком рано. Ленин, Свердлов и Дзержинский успели поднять на ноги всех, а левые эсеры опоздали с восстанием. Сегодня к обеду особняк Морозова в Трехсвятительском разгромили артиллерийским огнем. Берзин выдвинул орудия на прямую наводку, и руководителям восставших пришлось ловить красные снаряды, попадавшие прямо в окна штаба. Отряд Попова разбежался. Часть сдалась в плен, а сам командир скрылся. Захваченного в плен Дзержинского люди Попова не успели или побоялись прикончить, и латыши его освободили, Ленину удалось овладеть положением во всей Москве.