Николай Козлов - Хранить вечно

— Под командованием чехословацких генералов находится не менее пятидесяти тысяч отлично обмундированных и вооруженных солдат, — пояснил консул, самодовольно щелкнув пальцами, будто это были его собственные войска.

Гревс поднялся с кресла, намереваясь уходить.

— Желаю вам успеха, генерал, — сказал на прощание консул. — Если потребуются новые справки, всегда к вашим услугам.

Выйдя из консульства, генерал решил пройтись пешком по незнакомому городу. Владивосток жил шумно. Всюду слышался многоязычный говор.

Гревса поразило обилие иностранцев. Пожалуй, на Светланской их было больше, чем русских, хотя Владивосток исконно русский город. Обилием иностранцев он напоминал милый сердцу Гревса Фриско и Манилу.

А гавань, вдоль которой протянулась главная улица, оказалась удобней для стоянки военных и торговых кораблей, чем бухта Сан-Франциско. Это самая удобная стоянка на всем западном побережье Тихого океана!

Навигация в порту возможна круглый год. С моря и суши город и порт защищены береговыми батареями. Нет ничего более подходящего для американской военно-морской базы!

— Отличная военная гавань, черт побери! — не переставал восхищаться Гревс.

На стенах домов и тумбах для афиш, даже на стволах тенистых деревьев вдоль тротуаров — всюду висели обращения и приказы на русском и английском языках.

Генерал прочитал, что там написано.

В обращении английского правительства к русскому народу, датированном 8 августа, говорилось:

Мы пришли, чтобы помочь вам спасти вашу страну от расчленения и разорения, которыми вам угрожает Германия… Мы торжественно заверяем вас, что не оставим себе ни пяди вашей территории. Судьба России — в руках русского народа. Он, и только он, может выбрать себе форму правления и разрешить свои социальные проблемы.

Будто сговорившись с Лондоном, другими словами, но в том же духе, к русским обращался и Вашингтон:

Военные действия в России допустимы сейчас лишь для того, чтобы оказать посильную защиту и помощь чехословакам против вооруженных австро-немецких военнопленных, которые нападают на них, а также, чтобы поддержать русских в их стремлении к самоуправлению и самозащите, если сами русские пожелают принять такую помощь.

Прочитав это, Гревс вспомнил напечатанное аршинными буквами сенсационное сообщение «Нью-Йорк таймс»:

Для борьбы с чехами в одном только Томске красные вооружили шестьдесят тысяч немцев.

Это наделало шуму. Гревс знал, что с санкции Троцкого в Томск выехали для проверки английский военный разведчик капитан Гикс, помощник Локкарта, аттестовавшийся корреспондентом какой-то лондонской газеты, капитан Уэбстер из американского Красного Креста, состоящий на секретной службе в военной разведке Штатов, и еще кто-то, кажется, американский военный атташе в Пекине, имя которого Гревс забыл. Знал только, что он первоклассный разведчик.

Эта троица несколько недель шарила по лагерям военнопленных, городам и крупным железнодорожным станциям Сибири, добравшись чуть ли не до Урала. И никому из них не удалось обнаружить в Сибири ни одного вооруженного немецкого или австрийского военнопленного.

Доклады комиссии положили под сукно, зато разведывательные сведения пригодились.

«Так или иначе повод для интервенции создан», — усмехнулся генерал, переходя к чтению японского обращения о причинах высадки десантов.

Принимая это решение, японское правительство по-прежнему исполнено желания развивать прочные дружественные отношения с Россией и останется верным своей политике уважения ее территориальной целостности и воздержания от какого бы то ни было вмешательства в ее внутренние дела.

Витиеватое обращение было достойно самураев, которые встречали заслуженного американского генерала ехидными улыбочками.

Неужели они думают, что обеспечили себе превосходство, если американцы высадили во Владивостоке только десять тысяч штыков, а японцы довели численность войск в Сибири до семидесяти тысяч и продолжают гнать новые десанты? «Ничего не выйдет у вас, голубчики», — подумал генерал.

С другой стороны тумбы были наклеены броские прокламации, подписанные адмиралом американского флота Найтом, полковником из французской миссии Понсом, комендантом Владивостока чехословацким капитаном Бадюрой и вице-адмиралом японского флота Като.

По тротуару шагали японские патрульные с белыми повязками на рукавах и короткими карабинами за плечами. Они взглянули на американского генерала и молча прошли мимо, вежливо улыбаясь и поблескивая на солнце саблевидными штыками.

Генерал направился к бухте. Встречавшиеся по пути коричневые от загара изможденные китайские и корейские рикши и грузчики подобострастно останавливались и вытягивались по стойке «смирно», ожидая, что высокопоставленный американец воспользуется их услугами. Но он мерил их таким же презрительным взглядом, как и японских солдат.

Гревс терпеть не мог черных и цветных.

Солнце стояло в зените, когда он добрался до пирсов Золотого Рога. Припекало по-летнему. Над бухтой в густой и нежной синеве плыли редкие белые облака. На мысе Чуркина молодо и свежо зеленели пихта, кедр и дикий виноград. Среди них, тронутые первыми ночными заморозками, багрянцем горели клены.

Пахло морем и жареными пирожками, которыми бойко торговали китайцы, корейцы, японцы и еще какие-то восточного вида люди. Их национальности Гревс определить не мог.

Он приметил, что не только в порту, но почти на всех улицах, где он успел побывать, шла оживленная, целиком находившаяся в руках иностранцев торговля. Это тоже напоминало Манилу.

Продавалось все — от съедобных плавников акулы до ярко раскрашенных китайских бумажных драконов. Вокруг продавцов толпились солдаты и матросы союзных войск.

Над бухтой трепетали на ветру флаги десятков английских, американских, японских военных кораблей. Между ними сновали шлюпки и джонки. Были здесь суда и под французским, итальянским, голландским, норвежским и аргентинским флагами.

Это тоже чем-то напоминало Гревсу гавань Сан-Франциско. А над кораблями и тайгой, покрывавшей склоны крутых прибрежных сопок, с криком носились чайки, и было так грустно от этого крика, что не хотелось думать ни о какой войне.

«На войне как на войне, говорят французы. А что говорят американцы? — спрашивал себя Гревс. — Чаще всего они говорят: «На войне как дома». Видно, это потому, что чаще всего им доводилось воевать с комфортом и таскать каштаны из огня чужими руками».

Улицы Владивостока напоминали Гревсу район Бинондо в Маниле, и невольно генерал вспомнил молодость, то время, когда он в 1899 году высадился вместе с американскими войсками на Филиппинские острова.