Николай Козлов - Хранить вечно

Он был непоколебимо убежден в собственной непогрешимости. Этот упрямый седовласый банкир из Сент-Луиса при всех обстоятельствах считал свои суждения единственно правильными. То, что происходило в России, он пытался объяснить недостатком цивилизации в стране, где жизнь выплескивалась за рамки строгих и добропорядочных законов истории, усвоенных Дэвидом еще в колледже.

Не было сомнения, что его доклады государственному департаменту, оценки и выводы о политической обстановке в России абсолютно точны. Френсис любил цитировать их при всяком удобном случае, восхищаясь собственной прозорливостью.

Посол открыл сейф, достал кожаную папку с медными застежками, в которой хранились копии шифрованных телеграмм, кодограмм, каблограмм, отправленных им государственному департаменту после русской революции, и стал с наслаждением перечитывать.

Вот телеграмма государственному секретарю Соединенных Штатов Роберту Лансингу от 21 апреля семнадцатого года:

Крайний социалист или анархист по фамилии Ленин произносит опасные речи… ему умышленно дают волю; со временем будет выслан…

Разве Дэвид Френсис не предупредил еще тогда, какая опасность заключена в Ленине? Прав генерал Нокс: военная диктатура — единственное, что сейчас возможно в России.

Вандалов, которые хотят управлять Россией на большевистский лад, надо ставить к стенке и расстреливать. Только военная диктатура! Этим людям, конечно же, нужен кнут.

«Как вологодским клячам», — с усмешкой мысленно добавил посол, взглянув в окно.

Нудный моросящий дождь все шел. Френсис продолжал перечитывать дипломатическую почту.

7 ноября, как только власть перешла к большевикам, а Керенский удрал из Петрограда в автомобиле, любезно предоставленном американским посольством, посол телеграфировал Лансингу:

Большевики, по-видимому, завладели здесь всем. Не могу разыскать ни одного министра…

А на другой день он послал письмо в Москву Саммерсу, генеральному консулу Соединенных Штатов:

…Петроградский Совет рабочих и солдат создал кабинет, в котором Ленин — премьер, Троцкий — министр иностранных дел… Но я считал бы такой опыт желательным: ведь чем нелепее ситуация, тем быстрее можно ее изменить.

В том, что ситуация изменится за одну неделю, Френсис тогда не сомневался. Он сообщил в Вашингтон, что большевистский режим не продержится и месяца, и высказал твердое убеждение по поводу нового русского, так называемого Советского правительства: оно бесперспективно и к тому же опасно, и его ни в коем случае не следует признавать.

В самом скором времени оно будет свергнуто и заменено законным правительством русских патриотов.

На горизонте вырисовывались претенденты на правительственные посты, которые и спасут Россию от большевиков.

За претендентами дело не станет. Были бы деньги! Но деньги найдутся — в этом у Френсиса не было сомнений.

А вот февральское донесение в Белый дом и — в копии — английскому и французскому посольствам. Этот документ Френсис считал самым дальновидным изо всех, которые когда-либо получал государственный департамент.

Правительствам Штатов, Англии и Франции рекомендовалось, не теряя ни дня, использовать сложившуюся обстановку и приступить к открытым действиям, сбросив фиговый листок невмешательства.

Были указаны даже оптимальные сроки и наиболее пригодные пункты десантной высадки экспедиционных войск: американцы без промедления высаживаются во Владивостоке. Англичане и французы — в Мурманске и Архангельске с одновременным наступлением на Черном море, в Закавказье и Средней Азии.

Все было расписано во времени и пространстве. И не Френсис виноват, что начало интервенции непростительно затянулось.

Благоприятные сроки упустили, и Штаты позволили партнерам опередить себя.

Но план всеобъемлющего заговора против большевиков Локкарт и Нуланс не рискнули разработать без участия Френсиса. Этот взрыв изнутри вот-вот грянет, самое большее через месяц-полтора. Еще раньше рухнет шаткая красная северная завеса на подступах от Архангельска к Вологде. И тогда разве одни сумасшедшие смогут утверждать, что большевики еще существуют.

Перечитывая секретные досье, Френсис отчеркивал отдельные места острым наманикюренным ногтем. Даже здесь, в дикой России, посол не забывал тщательно ухаживать за руками и вообще следить за внешностью, хотя находились остряки из числа недоброжелателей, которые называли его старым пугалом. Облик посла не давал основания для таких насмешек.

Среди свежих документов, только что полученных из Белого дома, самым важным, по-видимому, была памятная записка — Aide mémoire, расшифрованная вчера вечером. Френсис в который раз перечитал депешу. Туманное начало могло сбить с толку не искушенного в дипломатии. Шли рассуждения о священной миролюбивой миссии Штатов и о том, что «все чаяния американского народа устремлены к победе». Дальше говорилось, что Соединенным Штатам следует всеми возможными способами сотрудничать с союзниками против Германии.

Но главное сообщалось ниже:

После долгого и тщательного обсуждения общего положения в России правительство Соединенных Штатов пришло к твердому и ясному выводу, что военная интервенция не облегчит, а лишь усугубит нынешнюю сложную обстановку в России, на улучшит, а скорее ухудшит ее и не будет содействовать нашей главной цели — добиться победы над Германией.

Поэтому правительство не может ни принять участия в такой интервенции, ни дать на нее принципиального согласия.

С точки зрения правительства Соединенных Штатов, военные действия в России допустимы только для того, чтобы помочь чехословакам собраться воедино и приступить к успешному сотрудничеству с их братьями-славянами.

Какая идея содержалась в многословном меморандуме, Френсису объяснять не требовалось. Это была его идея — воевать без объявления войны. Вмешиваться, сохраняя позицию невмешательства. Помогать белогвардейским «братьям-славянам» соединиться воедино с мятежным чехословацким корпусом для наступления на Москву.

Чем скорее в Сибири появятся американские экспедиционные войска, тем лучше.

Нельзя допустить, чтобы Сибирь успели раньше оккупировать англичане и японцы и получить лакомый кусочек. Сибирь — самый большой приз для цивилизованного мира со времени открытия обеих Америк.

Почему же так затянулось осуществление планов Френсиса? Вся эта русская история так долго длится, что не хватает уже никакого терпения.

Какая здесь скука! С каким удовольствием Френсис вернулся бы сейчас на прежний пост губернатора штата Миссури, чтобы не видеть больше этой серости, этого убожества…