Анна Блинова - Экран и Владимир

А вот и дом в три этажа, тоже старинной постройки, с закрытым, внутренним двориком, низкой, непробиваемой, многокирпичной кладки аркой. И надпись над одним из подъездов: «Музей Владимира Высоцкого на Таганке». Впрочем, слово «подъезд» совсем не точно определяет те толщенные, старые, деревянные двери, которые ведут в Музей. И Музей — он занимает пока бывшую коммунальную квартиру, которая, может быть, велика для одной современной обычной семьи, но слишком мала для Музея Высоцкого.

К кому сюда в антрактах заходил с Таганки Высоцкий? Вот и старушка, сфотографированная вместе с ним в этом дворе. Снимок — случайный. У него в руке небрежно зажатая сигарета, у нее, — самая обычная, старая кастрюля… Жильцов давно выселили отсюда, старушки на свете нет, — нет и ее знаменитого собеседника. А фотография висит на стене.

Везде — портреты Высоцкого, одиночные, в группе, с разными предметами в руке, в основном с сигаретами и гитарой. А кто это, — с острым носиком и огромными очками на глазах, с хвостиком, собранным из недлинных волос? Неужели Марина Влади? Да, это она. Так выглядит звезда экрана, когда стоит на деревенском крыльце, и не нужно переодевать сандалии на модные туфли или гримироваться в очередном фильме. Очень по-домашнему! Мы-то привыкли к другому ее облику.

А где же Людмила Абрамова, его бывшая жена, мать двух его сыновей? Ее нет ни на одной из фотографий. Догадываемся, что таково ее желание, иначе ее место среди других было бы одним из самых почетных.

В одной из книжек о Высоцком она сфотографирована дважды. На первом фото — красавица с огромными, серыми глазами, опушенными черными ресницами, с тонким небольшим носом, с четким рисунком прелестного рта. На другом — любительский снимок с годовалым сынишкой на руках. На левое ее плечо положил руку Владимир Высоцкий. Его взгляд, нежный и добрый, устремлен на маленького Аркадия. Узнать одну и ту же женщину, сфотографированную с временным интервалом, примерно, в года два — невозможно. Это — две разные женщины. Ибо если первое фото зафиксировало красивую, молодую актрису, то второе — затрапезную, забегавшуюся по хозяйству женщину, черты которой несколько уже расплылись, — а ей всего двадцать четыре! — волосы очень негусты, коротки и растрепаны. И это простенькое, вкривь и вкось сидящее платьишко, правда, на статной фигуре! Платьишко женщины, только что отошедшей от своего повседневного занятия — от плиты, от керогаза, от керосинки. Да, трудно в России остаться красавицей, даже если ты таковой родилась, даже если и годы твои еще молодые. Не так легка наша жизнь, лишенная средств, и не только комфорта, а часто и элементарных условий нормального бытия. Но взглянем еще раз на эту фотографию, внимательно взглянем. И мы увидим, что на лице этой женщины — счастье, на лице мужчины — тоже счастье. Это — оборотная сторона, прекрасная сторона медали: в нашем отечестве все-таки всегда предпочитали духовность! Наверное, она-то, генная духовность России, сохранит и наше государство и душу нашу живу.

— Расскажите о себе Людмила Владимировна! Где родились, как учились, как жили-поживали на свете?

— Родилась я 16 августа 1939 года. Предки мои… Бабушка со стороны матери — родом из Петергофа. Она была замужем за Григорием Шелгуновским — это мой дед. Он занимался биологией, работал вместе со знаменитым профессором Чижевским. Бабушка главным образом занималась воспитанием моим и брата моего. Оба, дед и бабушка, были высоко образованными людьми, друг друга очень любили. И, почти в соответствии с милыми концовками рассказов Александра Грина — «они жили долго и умерли в один день» — покинули этот мир в один год, 1964-й. Володю они, конечно, знали, я и Володя к тому времени уже успели их сделать прадедушкой и прабабушкой…

Со стороны отца предки мои — с Северного Кавказа. Они жили там с тех пор, как стали образовываться первые казачьи станицы. Мало-помалу потомки их покидали станицу, получая в городе совсем не станичные профессии, — врачей, юристов. Таким образом семья моего деда оказалась в Тифлисе, а с 1916 года — в Москве. Это когда дед уже вышел в отставку… в чине статского советника. Все сыновья моего деда учились в Московском университете, а дочери на курсах, дающих высшее образование. Во время гражданской войны мой дед Абрамов Аркадий Иосифович служил в санитарном поезде. Эта была тяжкая служба, особенно в тех условиях антисанитарии, отсутствия лекарств, продуктов. Но дед был благородным человеком, он не думал о себе и по мере сил помогал людям выжить, вылечиться от ран. После войны (гражданской!) — жил в Москве, на улице Мархлевского, где потом жил и мой отец. Отец окончил химический факультет Московского университета. Во время Великой Отечественной войны занимался взрывчатыми веществами. Воевал под Ленинградом, блокадник. Выжил, вернулся в Москву в 1945-м. Он один из авторов ракетного горючего. Интересный, сложно мыслящий ученый. Когда вышел в отставку — он был кадровым военным — занялся лекарственной химией. С 1948 года работал в издательстве «Химия» главным редактором, там и прослужил сорок лет. Как видите, характер отца, как и деда, отличался постоянством. Ему было уже 75 лет, когда он вышел на пенсию — в 1988 году. Мама тоже в 1988-м вышла на пенсию.

Мама, как и отец мой, тоже училась в Московском университете, только на другом факультете, математическом. Когда началась война, она пошла работать на оборонный завод, там же окончила курсы медсестер, после чего продолжала свою военную страду уже в эвакогоспитале.

— То есть, по сути, тоже помогала раненым, как и Ваш дед со стороны отца…

— Да, судьбы русской интеллигенции никогда не были легкими. И это еще не все! Когда мы, — мама, и я с братиком вернулись из эвакуации в Москву, в 1943-м году, мама пошла работать на автобазу. Шофером. Водила «Студебеккер», тяжелую грузовую машину!

Жили мы в Староконюшенном переулке, д. 6. Это двухэтажный дом, он и сейчас стоит там же, в районе Арбата. Наша семья занимала одну комнату, в те годы отдельной квартиры не было ни у нас, ни у кого из наших знакомых.

— Школа оставила у Вас какие-нибудь интересные воспоминания?

— Особенно яркого я ничего бы не выделила. Но учились мы в те времена хорошо и — с удовольствием. И нам даже грустно было в тот день, когда мы окончили десятый класс. Теперь все иначе…

— А дальше — институт? Что Вас побудило стать актрисой? Что читали, смотрели, как обсуждали с друзьями этот сложный вопрос?

— Сейчас трудно вспомнить об этом в деталях. Помню, что поступила я на актерский факультет ВГИКа — в 1958-м году — без особых трудностей. Потом жалела, что поступила… Мне, наверное, надо было выбрать для себя все-таки филологический факультет, но по молодости мы, конечно, совершаем самые необдуманные поступки…