Генри Киссинджер - Годы в Белом доме. Том 2

Несколько минут спустя позвонил Нельсон Рокфеллер. Он ввел меня в жизнь общества и поддерживал на протяжении всей жизни. Странно, но он был и косноязычным, и немного робким, и, тем не менее, окутывал человека своим теплом. Его надо было очень хорошо знать, чтобы понимать тактильные средства общения – подмигивания, легкие толчки локтем, бормотания, при помощи которых он давал знать, что интересуется, так он создавал уют и внутреннее спокойствие. И он был типичным американцем в своем неугасимом оптимизме. Он и представить себе не мог, что неверное нельзя будет исправить или что усилие может преодолеть препятствие на пути благородных целей. Он всегда поддерживал и поощрял. Он был там как само собой разумеющееся явление, когда его и не просили, во время каждого кризиса тех лет. И в таком духе он говорил со мной с гордостью за то, что его стране удалось совершить. Он видел в мощи Америки благословение, возлагающее обязанность – защищать свободных, давать надежду обездоленным и истинно идти по пути справедливости и милосердия.

Примерно в полночь, когда я уже был дома, Никсон позвонил из спальни Линкольна, где он был полон дум в одиночестве. Он интересовался, понравится ли прессе то, что было проделано; а может быть, и нет. Но не это было на самом деле у него на уме. Он сказал, что знал: каждый раз успех приносит ужасное разочарование. Я не должен допускать такое по отношению к себе. Я не должен падать духом. Впереди предстоит еще много сражений; я не должен давать слабину. На самом деле я не был ни разочарован, ни падал духом. Слушая его, я мог себе представить такую сцену: Никсон сидит в одиночестве, устроившись глубоко в кресле коричневого плюша, ноги на подставочке перед его креслом, темноту рассеивает небольшая лампа для чтения, а дрова в камине отбрасывают тени на стене комнаты. Из динамиков раздается романтическая классическая музыка, возможно, Чайковский. Он говорил со мной, но фактически обращался сам к себе.

Какие необычные способы судьба выбирает для выполнения своего плана. Этот человек, такой одинокий в час триумфа, такой непрезентабельный в некоторых своих мотивациях, вел нашу страну через один из самых тревожных периодов в нашей истории. По натуре несмелый, он пытался заставить себя совершать поступки редкой смелости. Обычно неуживчивый с другими человек, он заставил себя объединить свой народ перед лицом стоящей проблемы. Он стремился совершить революцию в американской внешней политике, чтобы она преодолела катастрофические колебания между излишней вовлеченностью и изоляцией. Ненавидимый своим истеблишментом, двойственный в своих человеческих восприятиях, он все еще неуклонно верил в чувство национальной чести и ответственности, будучи полным решимости доказать, что самая сильная свободная страна не имеет права уклоняться от возложенного на нее. Что бы случилось, если бы истеблишмент, политическая элита Америки, в отношении которой он занимал такую неоднозначную позицию, проявила к нему какую-то любовь? Удалился бы он еще глубже в дикую природу своего недовольства или проявление благосклонности освободило бы его? Теперь это уже не имело значения. Спрятавшись в кокон своего неприступного одиночества, в конце периода мучительной разобщенности, он, вместе с тем, видел перед собой большие надежды, на стремление к чему немногие государственные деятели получали божье благословение. Он мог представить себе новый международный порядок, который уменьшил бы затяжную вражду, усилил бы дружественные отношения и дал бы новые надежды новым государствам. Это была достойная цель для Америки и человечества. Он был одинок в моменты триумфа на своей вершине, которая вскоре превратится в край пропасти. И, тем не менее, при всей его незащищенности и недостатках он привел нас огромным усилием воли к исключительному моменту, когда мечтания и возможности совпадают.

Эти мысли пронеслись в моей голове в тот вечер, после того как в конце концов я парафировал Парижское соглашение об окончании войны и восстановлении мира во Вьетнаме. И я был в ладу с самим собой, не испытывая ни восторга, ни печали.

1Предложение от 31 мая, каким я зачитал его Суан Тхюи, выглядело следующим образом:

Первое, мы готовы определить окончательную дату вывода всех наших войск из Южного Вьетнама. Мы, как я уже указывал ранее, организуем примерно такой же график для вывода других союзнических войск.

Второе, вьетнамцы и другие народы Индокитая должны обсудить между собой способ, по которому другие внешние силы уйдут из стран Индокитая.

Третье, должно быть осуществлено прекращение огня без отхода с занимаемых позиций по всему Индокитаю, которое вступит в силу, когда начнутся выводы США в соответствии с окончательно согласованным графиком.

Четвертое, как составная часть прекращения огня должна быть прекращена дальнейшая инфильтрация внешних сил в страны Индокитая.

Пятое, должен быть установлен международный контроль над прекращением огня и выполнением его положений.

Шестое, обе стороны должны возобновить свое обязательство уважать Женевские соглашения 1954 и 1962 годов, уважать нейтралитет, территориальную целостность и независимость Лаоса и Камбоджи. Это может быть закреплено официально на международной конференции.

Седьмое, я хочу подтвердить наше предложение относительно немедленного освобождения всех военнопленных и невиновных гражданских лиц, удерживаемых обеими сторонами по всему Индокитаю. Мы считаем, что этот вопрос должен быть урегулирован немедленно на основе гуманности. Если этого не будет сделано, люди должны быть освобождены в качестве составной части урегулирования, которое мы предлагаем в нашем окончательном предложении. Мы бы рассчитывали на следующее:

– Ваша сторона представит полный список всех пленных, удерживаемых по всему Индокитаю на день достижения соглашения.

– Освобождение пленных будет начато в тот же самый день, что и наши выводы в соответствии с согласованным графиком.

– Освобождение пленных будет завершено, по крайней мере, за два месяца до завершения наших окончательных выводов войск.

Мы готовы провести конкретные переговоры и добиться скорейших результатов. Мы сформулировали это предложение в ответ на ваши предложения. Мы рассчитываем на то, что вы отнесетесь к нашим предложениям в конструктивном духе.

2Уолтерс вручил текст наших новых восьми пунктов:

1. Соединенные Штаты согласны на полный вывод из Южного Вьетнама всех войск США и других иностранных войск, находящихся в союзнических отношениях с правительством Южного Вьетнама. Вывод будет осуществлен следующим способом: