Коллектив авторов Военная история - Вышли на фронт «катюши»

Прибыл я обратно в дивизион на рассвете, а час спустя выехали на Рогачевское шоссе и через Химки в Ново-Кирилловку на Ленинградском шоссе.

На пути, в деревне Федорово, нам встретился артиллерийский техник 1-го дивизиона К. И. Сушан. Он рассказал, как воевал у города Калинина его дивизион. В одном из боев гвардейцы-минометчики вывели из строя аэродром противника.

К исходу того же дня прибыли в Ново-Кирилловку. Здесь был штаб полка. Нам сообщили, что дивизион переименован в 30-й отдельный гвардейский минометный дивизион; многие гвардейцы за успешные боевые действия были представлены к правительственным наградам.

Обстановка на фронте быстро менялась. Враг занял Клин и Солнечногорск. Нашему дивизиону было приказано поддерживать 8-ю гвардейскую дивизию имени генерала И. В. Панфилова (ранее 316-я стрелковая). Направляясь в боевые порядки дивизии на западной окраине деревни Черная Грязь по Ленинградскому шоссе, мы попали под бомбежку. Десятка три бомб, взорвавшихся в расположении дивизиона, вывели из строя 19 человек и повредили две боевые машины. Командир отделения связи Вася Новиков, израненный осколками, погиб на глазах боевых товарищей и был похоронен на окраине этой деревни.

Поддерживая пехоту, наш дивизион уничтожал живую силу и технику противника. Особенно ожесточенные бои шли в течение нескольких суток в районе станции Крюково.

В начале декабря после интенсивной артиллерийской подготовки с участием 30-го дивизиона панфиловцы и другие соединения начали победоносное наступление на запад. Они освободили Истру, Ново-Петровск и 20 декабря — Волоколамск.

Перед Новым годом к нам, в деревню Язвище, приехали шефы из Москвы с подарками, при этом сказали, что генерал Рокоссовский направил их в нашу часть, как в лучший боевой дивизион.

В январе 1942 года 30-й отдельный гвардейский минометный дивизион продолжал громить фашистских захватчиков, помогая пехоте и танковым частям Красной Армии освобождать города и деревни Московской области.

Суровая, морозная осень 1941 года. Враг рвется к родной Москве. Все новые воинские части уходят на фронт. Среди них наш 1-й дивизион 14-го гвардейского минометного полка. В его составе — боевые машины БМ-13, установленные на трехосных отечественных автомобилях.

И вот — боевое крещение. 14 октября 1941 года залпы наших боевых установок под Калинином помогли пехоте остановить противника, заставить его перейти к обороне.

Первый залп был произведен по элеватору, который фашисты торопились превратить в узел обороны. Сюда подтягивались на автомобилях и повозках сотни вражеских солдат. Все это хорошо видели в стереотрубу с НП дивизиона командир батареи старший лейтенант И. Е. Лавринович и начальник разведки Герой Советского Союза старший лейтенант В. И. Кириллов.

Залп лег точно. Затем мы подготовили огонь по скоплениям мотопехоты и танков в деревнях Малые и Большие Перемерки на Ленинградском шоссе. Было видно, как фашисты спешно окапываются, зарываются в землю.

Особенно сильно они укрепились на высоте у деревни Кольцово, откуда хорошо просматривались и простреливались все подступы к высоте и соседним деревушкам.

Три дня бойцы московского ополчения, влившиеся в стрелковый полк, готовились к бою за высоту и деревню Кольцово: совершали броски, учились поддерживать пулеметами атакующие цепи. На четвертый день, в 4 часа утра, когда 192 снаряда гвардейского залпа взломали оборону врага около Кольцово, москвичи слева от леса и справа от овражка бросились в обход деревни.

Удар был настолько неожиданным, стремительным и сильным, что фашисты, не успев занять оборону на подготовленном рубеже, спасались бегством, бросали оружие. Почти без потерь наши бойцы выбили захватчиков из Кольцово и соседних деревень.

Победа небольшая, местного значения, но — первая, и как она подняла нас в собственных глазах!

Целый месяц фашисты южнее Калинина не могли продвинуться ни на шаг, каждая попытка возобновить наступление пресекалась огнем артиллерии и пехоты. Не раз вступали в действие и гвардейские минометы.

Для борьбы с нашим дивизионом враг предназначил 12 «мессершмиттов». Самолеты появлялись после каждого залпа и ожесточенно обстреливали из пушек и пулеметов место, где только что находились наши огневые позиции. А гвардейцы, перегнав свои боевые машины на два-три километра в сторону, смеялись и кричали:

— Давай, давай, не жалей патронов!

Не забыть, как на наших глазах два «мессершмитта» атаковали бомбардировщик, летевший в сторону Калинина. Летчик ловко уходил из-под обстрела, а стрелок-радист подбил один из истребителей. Тот, снижаясь, потянул к аэродрому. Но тут появились еще два «мессера», и они втроем подожгли Пе-2. Самолет начал падать, из него выбросился экипаж, раскрылись парашюты. Фашисты носились каруселью вокруг спускавшихся летчиков и расстреливали их на лету. До нас долетал треск пулеметов. Мы бросились по лесу туда, куда снижались летчики. На нас шел кровяной дождь. Подхватили их на руки. Лейтенант и младший лейтенант были мертвы, а старшина успел сказать: «Везите в Клин».

Каждый гвардеец еще раз убедился: фашист тебя не пожалеет. Но и ты не жалей его!

Немецкие истребители гонялись за каждой машиной, даже за отдельными командирами и солдатами; однажды расстреляли походную кухню дивизиона. Женщины из деревни Демидово одолжили нам чугуны, и мы три дня варили гречневую кашу из концентрата — «брюнетку». Сытно, вкусно и не расплескается.

Однажды «мессеры» обстреляли БМ-13, возвращавшуюся из Москвы после ремонта. Как арттехник дивизиона я осмотрел ее. Машина была чуть-чуть поцарапана, пробиты три шины. Пошел в село Эммаус в штаб дивизиона доложить командиру о прибытии реактивной установки. На полдороге между лесом и селом впереди появились два «мессершмитта», и один из них пошел на меня. Бежать — значит погибнуть. Бросился в кювет — он совсем мелкий. Встал за телеграфный столб, но это тоже не укрытие. Выхватил зачем-то пистолет, грохнулся за основание столба и в бессильной злобе разрядил обойму в самолет. А он резанул из пушек и пулеметов, взрыл асфальт на шоссе и унесся в сторону Москвы.

Гулко стучало сердце. Я поднялся, перешел шоссе, добрался до первых сосенок. И услышал противный, звенящий, нарастающий гул. Самолет снова пронесся метрах в пятнадцати от сосенок, за которыми я стоял. Носатый, в шлемофоне летчик вертел головой то вправо, то влево, как бы выискивая дичь, что ушла из-под носа живой..

Очень досаждали нам авиационные налеты. С этим нужно было покончить.

Наблюдение показало: истребители садятся за дальний лес, всегда в одном направлении. Как подтвердила разведка, здесь был один из полевых фашистских аэродромов. Но реактивные установки достать его не могли. Тогда комиссар дивизиона старший политрук Михаил Коломиец предложил проложить дорогу по болотистой низине, ближе подвести боевые машины к осиному гнезду и уничтожить его.