Коллектив авторов Военная история - Вышли на фронт «катюши»

Каждый день командир разведчиков представлял командиру точные данные о противнике. На основании этих данных готовились гвардейские залпы по скоплениям врага.

...Уже далеко за Ржев ушли с боями воины Западного фронта и с ними 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Впереди дивизиона всегда были его глаза и уши, разведчики, был сержант Габайдулин.

Немецко-фашистские войска, зажатые в тиски в районе Ржева и Вязьмы, получили крупные подкрепления из Западной Европы. Ценой огромных потерь им удалось отрезать часть наших войск западнее Сычевки и Ржева. В окружении оказался и 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион.

Командир дивизиона вызвал сержанта Габайдулина, приказал разведать огневые средства противника и пути следования. Быстро собрались, взяли гранаты, ручной пулемет, автоматы, надели белые маскировочные халаты. Дул холодный встречный ветер, мороз ударил под сорок, тяжело было дышать и двигаться в глубоком снегу. В лесу приходилось пробираться от дерева к дереву.

На поляне Геннадий заметил свежие следы, а затем услышал немецкую речь. Пять человек, разведчики. Короткие очереди из автоматов — и они получили свое «жизненное пространство».

— Чистая работа, — говорит Габайдулин, и гвардейцы в ответ кивают головами.

Снова вперед. Вот и опушка леса, дорога, но свист пуль бросает разведчиков в снег, завязывается перестрелка. Врагов много, они стараются окружить бойцов.

Геннадий бережет патроны, бьет врага одиночными выстрелами. Он ранен, кровью набух правый рукав. Превозмогая боль, Габайдулин бросается к умолкшему пулемету Андрея Перевезенцева. Его друг убит, но цел пулемет и есть диск с патронами.

Разведчик прячется за пень и ждет. Враги поднимаются для перебежек, короткими очередями он вновь и вновь прижимает их к земле. Фашисты, видимо, поняли, что он остался один, и начинают окружать со всех сторон.

Очень болит рука, плечо, кружится голова, но в мыслях одно: «Живым не дамся!» Кончились патроны. С большим трудом бросил навстречу врагам последнюю «лимонку». Все замерло. Полежал, прислушался и пополз к деревьям.

— Дальнейшее сам Габайдулин описывает так: «Я в том бою был несколько раз ранен. Вот, думал, покончил с гадами. Разорвал маскхалат, решил сделать себе перевязку. В это время неожиданно сзади подошли два фашиста, один из них был офицером...»

Услышав шаги, Геннадий обернулся и успел выстрелить из пистолета. Фашист, падая, тоже выстрелил. Геннадий ощутил удар в лицо, все сразу пропало.

Очнулся от нестерпимой боли. Рот был полон запекшейся крови, трудно было дышать, уткнувшись лицом в снег. Но этот родной снег и спас его — прекратилось кровотечение из ран на щеках. Распухшим языком вытолкнул изо рта крошево зубов и снова потерял сознание.

В тот же день вечером новая группа разведчиков подобрала на месте боя шесть погибших гвардейцев, насчитала 39 трупов фашистов, а в 500 метрах был найден Габайдулин.

На носилках, сделанных из лыж, принесли его в землянку. Двенадцать дней лежал здесь Геннадий. Искалеченным ртом трудно было глотать даже воду. Никогда не забудет он своих товарищей и особенно своего старшину горьковчанина Константина Васильевича Вершинина. Этот человек три раза в день приходил в землянку, размачивал сухари и ложкой через повязки проталкивал в рот кашицу, а сам шутил, подбадривал. На третий день старшина заметил, что Геннадий силится что-то сказать, сжимает губы и как будто выпускает дым.

— Ахты, бестия! Курить просит.

Свернул цигарку, прикурил и сунул ее в забинтованный рот. Подумал: «Жить будет».

Ежедневно заходил в землянку комиссар дивизиона старший политрук М. И. Марголин. В последний день он сказал, что получен приказ пробиваться на соединение с армией, и спросил:

— Что, герой, устоял против взвода фашистов, а идти-то сможешь?

— За меня не беспокойтесь, — ответил Геннадий.

Группу гвардейцев вел комиссар дивизиона. В одном из боев он был ранен в обе ноги и руководил дальнейшим продвижением, лежа на самодельных носилках.

Глухими партизанскими тропами, ведя разведку, уничтожая мелкие гарнизоны врага, советские воины вышли к своим. Огромная радость прибавила сил. Габайдулина немедленно отправили в госпиталь, сделали переливание крови. С этого дня он стал быстро поправляться. А потом познакомился с работницей Горьковского завода — донором Марией Степановной Янюшкиной, и это стало важным событием в его жизни.

24 марта 1942 года вее в госпитале поздравили его с присвоением звания Героя Советского Союза. По радио дважды передавали указ. Слушая его, вспоминал друзей-разведчиков, навечно оставшихся в Ржевских лесах.

М. И. Калинин, вручив Геннадию Габайдулину Золотую Звезду и орден Ленина, предложил ему выступить от имени награжденных. Геннадий ответил:

— Выступать я не специалист, тем более после ранения в челюсть. Вот пойду снова на фронт, там мой автомат заговорит. Будет чистая работа!

После обучения в пулеметно-минометной школе Габайдулин, уже лейтенантом, принимал участие в разгроме врага под Ленинградом, в освобождении Выборга. Здесь он снова был ранен, лечился в госпитале. Был награжден орденом Красной Звезды. А за мужество, проявленное в заключительных боях под Берлином, старший лейтенант Габайдулин был награжден орденом Красного Знамени.

Вернулся он на свой завод в 1946 году. Отлично работал. Дружба его с Машей Янюшкиной переросла в крепкую любовь, и они поженились, вырастили двух дочерей и сына, а затем помогали им воспитывать внуков.

Герой Советского Союза Геннадий Габайдулин, персональный пенсионер союзного значения, почетный гражданин городов Горького и Клина, всегда был желанным гостем на встречах ветеранов ГМЧ. Его скромность, человечность и жизнерадостность покоряли товарищей и слушателей. До последних дней жизни, а умер он в 1981 году, наш первый герой вел общественную и военно-патриотическую работу, был лектором общества «Знание». Особенно внимательно слушала Габайдулина молодежная аудитория. Получая из его рук паспорта, шестнадцатилетние юноши и девушки с искренним чувством давали клятву быть такими же, как герои огненных лет Великой Отечественной войны.

В конце октября 1941 года, после доклада Военному совету о боевых действиях 1-го гвардейского минометного полка на Брянском фронте, я был назначен начальником формирования гвардейских минометных частей — поручение новое для меня и очень ответственное. Штаба как органа формирования ГМЧ еще не существовало, его следовало создавать на ходу.