Александр Шестаковский - Самородок

Не успели мы еще подойти к дому под номером 51, как Симонов подтвердил:

— Он. Точно он! Вот в этом доме я жил с 24-го по 32-й год.

Дом в Коврове, в котором С. Г. Симонов жил с 1924 по 1932 г.

Удобно примостившись на завалинке, подставив лицо теплым майским лучам солнца, покуривал пожилой человек. Увидев, что мы идем именно к нему, встал, недоумевая, зачем он мог бы нам понадобиться? Поздоровались.

— Николай Георгиевич Павлов, слесарь завода имени Дегтярева, — представился хозяин дома.

— Ну вот и добре, — приветствовал его Сергей Гаврилович, — значит, коллеги. Я тоже когда-то малость слесарил на этом же заводе... Симонов моя фамилия.

На лице нашего нового знакомого на мгновение отразилась напряженная работа мысли, словно бы он старался, но никак не мог о чем-то вспомнить, и тотчас же, разглядев на груди своего собеседника Звезду Героя и множество других наград, неуверенно спросил:

— Сергей Гаврилович?

— Да, он самый.

— Вот радость-то! Слышать о вас слышал, а вот видеть доводится впервые. Прошу в гости.

Оказалось, что дом достался Павлову от его тестя — Ефима Доронина, которому Сергей Гаврилович продал его в 1932 году.

Николай Георгиевич достал с самого дна огромного сундука пожелтевший от времени, с надломленными краями лист бумаги и положил на стол.

— Посмотрите, Сергей Гаврилович, может, узнаете?

Это была «Земельная запись на право пользования землей, находящейся в черте города», выданная Симонову еще в 1924 году. Сергей Гаврилович вытащил из кармана лупу и стал внимательно разглядывать лист. А документ и в самом деле был любопытен своим оформлением. Множество нарядных виньеток венчали отпечатанный вычурным шрифтом текст.

— И надо же! Не документ, а прямо-таки картинка, которую и на стену не грех повесить, — сказал Сергей Гаврилович.— Сейчас такое оформление сочли бы несерьезным. А жаль! Ведь это документ, который бережно хранится в каждой семье много лет...

И вновь, как накануне на Литейной улице, Сергей Гаврилович с разрешения теперешнего хозяина обходит комнаты, надворные постройки. Кое-что, разумеется, перепланировано сообразно потребностям и вкусам новых хозяев. Но многое осталось прежним. Оно-то, прежнее, будоражит память Симонова, помогает ему воскресить, казалось бы, давно забытое.

К 1924 году в крохотном домике на Литейной улице разраставшейся семье Симонова стало тесно. Неудобство создавала и отделенная от жилья лишь переборкой мастерская. Вечерами, а ему удавалось мастерить только после рабочего дня, нельзя было пилить, строгать, чтобы не разбудить детей. Да и сам домик был на окраине города, откуда далеко до завода. Все это заставляло думать о постройке более удобного и просторного жилья где-нибудь в другом месте.

Сергей Гаврилович, как не раз прежде, опять становится по воскресным дням лесорубом. Лесничество разрешило ему на делянке в нескольких километрах от Коврова заготовить бревна на сруб. Но дети были еще маленькими, в помощники не годились. Можно бы, конечно, попросить пособить кого-либо из товарищей — они бы не отказались. Но уж таков характер Симонова — постеснялся их тревожить: мол, и так выматываются за неделю на работе. Стал рубить сам.

Когда бревна были свезены во двор, нанял плотников, которые и сделали сруб. А вскоре случайно нашелся и подходящий участок на Муромской улице. Прежняя его хозяйка оказалась вынужденной уехать в другой город, успев построить только сарай. Вместе с участком она уступила его Симонову. Вот тогда-то и появился на свет документ, который мы теперь с интересом разглядывали.

Строиться всегда было трудно. Тогда, пожалуй, еще трудней, чем сейчас. Симонову пришлось продать велосипед, ружье, патефон, совершенно необходимую в семье швейную машину, кое-что из одежды и даже корову, чтобы кое-как свести концы с концами. Вырученные деньги пошли на покупку строительных материалов. Работы по сооружению дома он в основном выполнял своими руками. Причем с особой тщательностью отделал помещение под мастерскую, да так, чтобы можно было в ней в любое время трудиться, не мешая домашним. С мастерской, с возможностью в ней чертить, работать выдумывать он связывал все свое будущее. В то время наряду с созданием ручного пулемета своей конструкции у него появилась новая задумка, с которой до поры до времени он ни с кем не делился.

После первой империалистической войны основным индивидуальным оружием пехотинцев всех государств еще долгое время оставалась магазинная винтовка, несмотря на широкое распространение ручных и станковых пулеметов.

Однако во всех армиях мира, в том числе в нашей стране, делались настойчивые попытки вооружения солдат более совершенным автоматическим оружием ближнего боя. В связи с этим многие наши оружейники еще в середине двадцатых годов наряду с работами по проектированию и созданию ручных пулеметов начали интенсивно разрабатывать опытные образцы автоматических винтовок. Это были Федоров, Токарев, Дегтярев Колесников, Коновалов. Перед ними ставилась задача создать систему весом не более 4 килограммов под трехлинейный патрон, предусмотреть возможность ведения огня как одиночными выстрелами, так и очередями. Винтовка должна была иметь штык и магазин на 15 патронов.

В начале 1926 года все пять конструкторов представили на первые конкурсные испытания образцы автоматических винтовок своих систем. Но был в те годы еще и шестой конструктор, работавший над этой же проблемой как бы «подпольно», вне конкурса. Это Сергей Гаврилович Симонов.

Казалось бы, руководство сборочным цехом, строительство жилья, продолжение работы по созданию пулемета своей конструкции — все это не должно бы оставлять свободной минуты. И все же в Центральном государственном архиве Советской Армии (ЦГАСА) хранится документ, свидетельствующий о том, что еще 7 апреля 1926 года Артиллерийский комитет рассматривал проект автоматической винтовки, представленный Симоновым. В документе сказано: «Автоматическая винтовка (Симонова) по своей конструкции довольно проста; отдельные детали также имеют простое очертание и устройство, однако она имеет и большие конструкторские недостатки».

Та винтовка явилась как бы изначальной точкой отсчета серии новых образцов, созданных впоследствии Сергеем Гавриловичем. Принцип действия ее конструкции основывался на неподвижном стволе с отводом пороховых газов из дульной части, воздействовавших посредством поршня и тяги на автоматику. Существенным недостатком конструкции было то, что газоотводное приспособление располагалось не по оси симметрии винтовки, а справа, что неминуемо должно было вести к отклонению пули при стрельбе ввиду перенесения центра тяжести.