Игорь Сорокин - Художник каменных дел

Наступило 23 января 1924 года. Шли первые часы третьего дня жизни страны без Ленина. На Щусева возлагалась надежда, что он сумеет воздать должное памяти вождя.

Вот что позднее писал об этом сам Алексей Викторович:

«В артистической комнате при Колонном зале, куда меня привели, находились члены правительства и комиссия по похоронам В. И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного Мавзолея для гроба Ленина на Красной площади... Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из своей мастерской, а затем должен был направиться в предоставленное мне для работы помещение. Уже наутро необходимо было приступить к разборке трибун, закладке фундамента и склепа Мавзолея...

...Надпись на Мавзолее я предложил простую — одно слово, в котором заключено столько волнующего смысла для всего трудящегося человечества. Это слово — Ленин... К четырем часам утра эскизный набросок Мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры глубины, высоты и ширины и вызвал конструкторов для подсчета деревянных конструкций.

Ранним утром мною на Красной площади была произведена разбивка плана сооружения, вбиты колышки, ограждавшие место постройки, и раздались первые взрывы мерзлой земли. Скованная 25-градусными морозами земля не поддавалась лопатам и ломам, и для рытья котлована пришлось взрывать ее с помощью команды подрывников. Взрывные работы заняли почти сутки; только после этого землекопы смогли приступить к рытью котлована.

Тем временем отдел сооружений Московского управления коммунального хозяйства завозил на Красную площадь деревянные брусья и доски и плотники занимались подготовкой каркаса. Строители время от времени отогревались в специальных палатках военного типа, где были установлены печи...

Планировка Мавзолея была мною рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивающий беспрерывный пропуск значительных масс народа без сутолоки и пробки. В Мавзолее должны были быть две двери — одна входная, другая выходная. Входя, народ должен был спускаться по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича, и, обходя его кругом, подниматься по такой же лестнице, ведущей к выходной двери. Для утепления Мавзолея было принято решение выстлать пол, стены и потолок центрального зала двойными досками со слоем чистых опилок между ними. Лестницы оставались холодными. Зал должен был быть декорирован материей по рисункам художника Нивинского.

Вся работа по сооружению Мавзолея продолжалась около трех дней; строители удалились с Красной площади в момент, когда уже на нее вступали войска, участвовавшие в похоронах великого вождя».

Последний взгляд, брошенный архитектором при уходе с площади на скромное, выделанное «в русскую елочку» деревянное сооружение, оставил у него смутное чувство, в котором было и удовлетворение от законченной в срок работы, и горький привкус сожаления: разве такого Мавзолея достоин Ленин?

Правительственная благодарность за оперативное возведение Мавзолея лишь усилила чувство вины перед памятью вождя; это чувство не оставляло его, мучило. Зодчий понимал, что в этой временной постройке ему не удалось выразить и сотой части того, что он хотел сделать. При каждом взгляде на постройку художник роптал в нем. Единственное, что вполне удалось, — организационная сторона, и это было, конечно, немало.

С середины февраля Щусев начал добиваться разрешения создать художественно-архитектурную модель нового Мавзолея. Все готовы были пойти ему навстречу, но предупреждали, что новый Мавзолей пока тоже должен быть построен в дереве. Приближалась пора сева, ресурсы за зиму были выбраны, на монументальную постройку не было средств. Но архитектор оставался художником «каменных дел», лучше всего он чувствовал камень, понимал его и лишь из камня хотел творить истинную красоту.

Условия создания монументально-художественного Мавзолея с устойчивым температурным режимом погребальной камеры, который не нарушался бы открытым доступом народа к Ленину, не страшили зодчего: слишком много строил он в самых различных климатических поясах России, и не только России, чтобы не знать, как создать внутри постройки необходимый микроклимат.

Вся его энергия теперь сосредоточилась на невероятной задаче, которую он сам поставил перед собой: как создать из дерева подобие каменной монументальной постройки, которая была бы органичной на Красной площади и достойной вождя?

Куб — символ вечности, взятый Щусевым за основу первого Мавзолея, был счастливой находкой зодчего: После тысяч вариаций образ трансформировался в ступенчатую пирамидальную композицию, в основе которой остался тот же куб. Развитие символической идеи Мавзолея нацелило Щусева на поиск гармонии в новых для него, интернациональных, формах. Это было первое произведение зодчего, выполненное в новой манере.

Опыт, накопленный на строительстве Первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, не прошел бесследно.

В конце марта, когда проект был готов, правительственная комиссия, не внеся в него ни одной поправки, предписала немедленно приступить к возведению нового Мавзолея.

Несмотря на относительно небольшие размеры (высота — девять метров, длина — восемнадцать), деревянный Мавзолей производил впечатление монументальности, которая, как говорили, у Щусева свободно сочетается с легкостью.

Тончайшая пластика сооружения, свободный перелив уступа в уступ — от легкого венчающего портика до обитых пластинами из кованой меди темных дверей — рождали ощущение чистоты и единства образа. Трудно, почти невозможно было отделаться от впечатления, что Мавзолей построен из камня, а не из дерева. Глубоко продуманная цветовая гамма (использовались разные виды древесины — от темного мореного дуба до белой сосны) напоминала о черном, белом и сером мраморе, хотя дерево было даже не покрыто лаком, а лишь отполировано. Существенное значение имело то, что мемориальный памятник был объединен с трибуной. Уравновешенность архитектурных масс была совершенной.

1 мая 1924 года Мавзолей открылся взорам демонстрантов. Он сразу покорил всех своей естественностью и художественной правдой.

После демонстрации москвичи группами и поодиночке возвращались на Красную площадь, чтобы снова посмотреть на невысокую уступчатую пирамиду, сколоченную из обыкновенных досок обыкновенными гвоздями с большими медными шляпками, но вызывающую необычные чувства.

Алексея Викторовича поразило всеобщее понимание его идеи. Отрадой отозвалось оно в сердце. Здесь, на этой старинной русской площади, в обрамлении мощной стены и царственных башен, встало современное сооружение, возведенное в строгом стиле новейших архитектурных форм — ни одного завитка, ни одного узора... И тем не менее Мавзолей занял здесь свое место. А люди все шли и шли к нему, шли поклониться Ленину. Не каждый мог выразить свои ощущения, но никто не оставался равнодушным — простая и строгая композиция взволновала всех.