Андрей Старостин - Большой футбол

Но мы забываем, что и ОЛДС, и ЗКС, и другие команды такие же энтузиасты футбола. Везде есть свои традиции. Мы наивно считаем, что сильнее и сплоченнее нашего коллектива нет во всем мире.

Успехи младших команд укрепляют наше мнение. Четвертая команда выиграла. Вторая тоже добилась трудной, но все же победы. Лишь третья команда не сумела победить. Но ее противником была третья команда ЗКС, ей не стыдно и проиграть. Там играют самые талантливые и опытные ребята Замоскворечья.

И вот, наконец, выходят первые команды.

В синих рубашках и белых трусах — ОЛЛС. В красных майках и белых трусах — МКС.

Перед самым началом игры гроза. Ливень. Поле все в лужах. Игру чуть не отменили.

Это было бы досадно! Победа, можно сказать, •обеспечена, а тут жди еще целую неделю.

Свисток, и игра началась. Меня бьет дрожь. От мокрой рубашки после дождя, что ли? Потом, гораздо позже, уже перестав играть в футбол, я пойму, что такая дрожь никакого отношения к дождю не имеет.

Это та самая болельщицкая дрожь, которая хуже малярии колотит зрителя, если он не свободен от чрезмерной симпатии к одной из играющих команд.

Игра продолжается. Вон юркий, острый, как игла, Костя Тюльпанов выскочил на «нашу» половину поля и сильно пасует в разрез на правый инсайд. Он хитрый, этот Костя: знает, что в грязь нужно играть сильным ударом и в длинный пас.

Мяч, казалось бы уходящий, вдруг падает в большую лужу на штрафной площадке да там и застревает. Ни секунды растерянности не проявил правый инсайд ОЛЛС Савостьянов. Этот низкорослый плотный здоровяк ринулся со всего хода прямо в лужу и, не раздумывая, нанес сильнейший удар по мячу. Вместе с водой, с грязью мяч влетел в железную сетку наших ворот.

Не успел я еще оправиться от первой неудачи, как и второй мяч побывал в наших воротах.

Дело принимало нехороший оборот. Все же вера в непобедимость нашей команды у меня еще не угасла. Наоборот! Она вновь вспыхнула, когда в ворота противника был забит ответный гол.

Второй тайм меня совершенно изнурил. Я просто не понимал, что же это происходит.

Где же «буря и натиск» с нашей правой стороны? Куда же делся Велосипед? Почему он никак не может убежать от своего хавбека. Где кинжальные удары Маслова? Где же, наконец, гроза защиты — Павел?

Они все на поле. Они и не они.

А счет уже был 3 :1, потом 4:1, и только под конец игры Маслову удалось забить еще один ответный гол. Мы проиграли первенство.

Победители вызывали во мне прямо-таки ненависть. Я не мог простить им крушения моих надежд.

И когда после финального свистка судьи поражение сделалось явью, я заплакал. Ничего не мог с собой сделать — заплакал, и все!

Тогда я еще не понимал, что нет таких команд, которые бы не проигрывали. Не понимал и того, что, помимо таких важных факторов, как боевой дух и техническое мастерство, есть и еще кое-что другое.

Опыт соревнований в высшей группе, умение играть ответственные матчи, традиции коллектива, правильная оценка противника — все это мне было совершенно незнакомо. Воздушный замок, построенный самоуверенностью молодости, распался, и со стен этого замка я полетел вверх тормашками, пребольно ударившись о землю.

Футбол оказался непокладистым: он наносил чувствительные удары. И наносил как раз в тот момент, когда меньше всего ожидаешь.

Вскоре я в этом убедился еще раз.

Перед каждой календарной игрой в нашем клубе заседала футбольная секция, наши признанные авторитеты. Секция намечала составы команд на очередную игру. Мы, ребята, затаив дыхание подслушивали из-за дверей мнения авторитетов о нас.

Перевод из второй в третью или из третьей в четвертую команду воспринимался болезненно. Было неловко, стыдно, досадно.

Несколько мальчиков из детской команды были кандидатами в пятую взрослую команду. Я тоже рассчитывал, что попаду, потому что товарищескую игру за пятую команду уже играл.

— Не может Андрей быть правым инсайдом, — вдруг слышу из-за двери голос председателя секции Михаила Ивановича Петухова.

У меня сердце оборвалось.

— Да, слабоват, пожалуй, — соглашается Канунников.

И меня переводят в запасные.

Вывешиваются списки с составами команд. У стен толпа игроков и болельщиков. А мне все кажется, что у всех только и на уме, что я из пятой команды переведен в запасные.

Но самое ужасное испытание впереди: надо в школе объяснить ребятам, почему я не поставлен.

Вся школа знает, что у меня брат играет за первую сборную, а я начинаю играть по календарю на первенство Москвы. Неважно, что за пятую команду, важно, что участник лиговых матчей.

А теперь вдруг меня «прокатили». Как сказать ребятам, что я в запасе? При одной мысли об этом краска заливает лицо.

— Ну что, играешь завтра? — задает мне вопрос Сергей Ламакин.

Рядом с ним стоят Надя Воротникова, Сима Шустрая и Оля Полонская, одноклассницы, при которых мне легче умереть, чем сознаться в своем провале.

Узнав об этом, Сима Шустрая громко засмеется и скажет что-нибудь вроде: «Ну и чемпион!»

Надя Воротникова ограничится надменной гримасой. А Оля Полонская соболезнующе покачает головой.

Нет! Я не могу сознаться! Уклончиво говорю:

— Играем, играем... — надеясь за множественным числом скрыть правду.

— О! Мы завтра поедем смотреть, — вдруг говорит Сима, и я чувствую всю мерзость моего малодушия.

Но отступать уже некуда.

— Конечно, пожалуйста! Обязательно приезжайте!

Я провел мучительную ночь. И когда утром шагал в Сокольники, то в тысячах вариантов придумывал наиболее правдивое объяснение девчатам, почему я не играю.

В Сокольниках я сразу залез в раздевалку и не показывался. Сидел и ждал. Ведь бывают же чудеса. Вдруг кто-нибудь не придет из основного состава. И тогда посмотрит на меня капитан и крикнет:

— Андрей Старостин! Выходи на поле!

Но чудеса случаются так редко... Скоро матч.

Появление в раздевалке каждого нового игрока я воспринимал как неумолимый шаг наступающего моего позора.

Но вдруг!.. Нет, чудеса случаются не так уж редко. Не явился правый хавбек Задышкин. И Прокофий Николаевич Соколов, дежурный член секции, вратарь и капитан пятой команды, закричал:

— Андрей! Одевайся! Сыграешь правого хавбека. Нет, я не заставил команду ждать себя.

По отзыву присутствовавших сыграл я эту игру вполне прилично. Но девчат, как оказалось, на матче не было. Ни Нади, ни Симы, ни Оли...

Да и бог с ними! Не в этом дело! Жалко, конечно, что они не видели игры. Но все равно чувство удовлетворения у меня осталось громадное. После «миллиона терзаний» хороший результат особенно радует. Значит, отметил я в дневнике, спортивное самолюбие у меня все же, наверное, есть.

Я вспомнил резкие слова Николая по поводу одного игрока: