Андрей Старостин - Большой футбол

—Да у него спортивного самолюбия нет! Его в состав не поставили, а он и ухом не повел — усмехнулся только.

Думается, что это правильно. Футболист, не обладающий спортивным самолюбием, никогда не достигнет высот. Не нужно только самолюбие путать с себялюбием. Или — что еще хуже — с самомнением. Если ты считаешь, что к тебе отнеслись неправильно, несправедливо — дождись своей минуты и делом докажи, кто ты есть. Делом! Игрой! Вот это будет спортивное самолюбие.

Примерно так я рассуждал тогда и был очень горд. На другой день по пути в школу я заранее предвкушал удовольствие от рассказа о вчерашнем матче. Как бы вскользь, я скажу друзьям, что у меня теперь новое амплуа в команде — я полузащитник. Между прочим, да, да, полузащитник! Будьте любезны!

Действительно, после этой игры я уже в линии нападения больше никогда не играл. В очередном матче меня поставили центральным полузащитником, на месте которого я прочно и обосновался.

18-я Трудовая. — Алексей Эдуардович и Валентин Николаевич. — Рождение «Динамо». — Игра в «факторы». — В поисках идеала. — Прогнозы в футболе. — Крестный Грибов. — Безотцовщина. — Звездный пробег. — Прощай, школа!

Последний номер журнала «Известия спорта» переходил из рук в руки. Там была напечатана заметка о спорткружке 18-й Трудовой школы Краснопресненского района, в которой я в то время учился.

Собственно говоря, ничего особенного в этой заметке не было. Несколько слов о работе кружка, успешных состязаниях с нашим постоянным противником — бывшим Вторым реальным училищем, снимок команды и под ним фамилии. Упомянуто было, что председателем кружка является Ламакин Сергей, а секретарем Старостин Андрей. Вот и все. Но заметка взволновала умы. Не то что ученики, даже преподаватели возгордились.

Алексей Эдуардович Готвальд, директор школы и одновременно преподаватель математики, справедливый педагог, приводивший нас в трепет своим пронизывающим взглядом, даже он, этот грозный «Готя», как его втихомолку звали ученики, поощрительно хмыкнул, прочитав заметку в журнале.

Хотя до этого он не очень жаловал нас за возню и шум в зале, когда во время перемены мы гоняли комки бумаги, пуговицы или спичечные коробки — все, что отдаленно напоминало футбольный мяч.

— Старостин, вы чем занимаетесь?! — возмущенно воскликнул однажды Алексей Эдуардович, когда я, перекидываясь с Ламакиным старой картонкой, чуть не сшиб с ног появившегося в зале директора. Предостерегающий крик товарищей я услышал лишь в тот момент, когда уже ткнулся головой в живот не успевшего увернуться Алексея Эдуардовича.

Строгий взгляд из-под седых, недоуменно поднятых бровей, вздернувшаяся вверх седенькая бородка клинышком, высокий с трещинкой голос, при звуке которого все в школе трепетали, сразу охладил мой пыл. Я как вкопанный остановился перед директором.

Взлохмаченный, задыхающийся от только что происходившей футбольной схватки, я едва выдавил очень глупое:

— Ничем не занимаюсь.

— Так вот, чтобы вы хоть чем-нибудь занимались, потрудитесь пригласить ваших родителей ко мне в школу. Поняли?

— Понял.

Инцидент этот совпал с появлением заметки в журнале. Я «забыл» пригласить в школу мать. Алексей Эдуардович больше об этом не напоминал.

Ярым защитником футболистов был учитель истории Валентин Николаевич Покровский. Он организовал легкоатлетическую и баскетбольную секции и сам с нами играл в футбол. На матч он приходил с двумя дочками-близнецами пяти лет. Валентин Николаевич был близорук и носил пенсне. Близорукость крайне затрудняла его игру. В трусах и в пенсне он изображал в нашей команде левый край нападения.

Однажды девочки заигрались и выбежали на поле как раз в тот момент, когда Валентин Николаевич прорывался по краю. В неукротимом желании забить гол он чуть не затоптал своих детей. К счастью, он сам был сшиблен защитником и растянулся на земле рядом с перепуганными дочками.

Валентин Николаевич не блистал игровыми качествами. Был грузноват, его толстые бесформенные ноги почти не сгибались в коленках. Но играть он любил до самозабвения, и его присутствие самым лучшим образом сказывалось на игре всей команды, дисциплинировало нас. Вообще в команде всегда хорошо иметь рядом с молодежью старших, опытных, авторитетных футболистов.

Теперь, через много лет, я с благодарностью вспоминаю этих прекрасных людей, учителей 18-й Трудовой школы, трогательно относившихся к своим воспитанникам, любивших спорт. Не в пример некоторым педагогам, считавшим тогда спорт «баловством», они прививали нам уважение к физической культуре.

К моменту появления заметки я уже был постоянным участником календарных матчей. Правда, был игроком всего-навсего младшей команды клуба «Красная Пресня», так теперь назывался бывший МКС.

Первая команда нашего клуба пополнилась игроками Замоскворецкого клуба спорта. В нее вошли Петр Исаков, Константин Блинков, Петр Попов, Борис Баклашев и Яков Евстигнеев.

А в это время организовалось пролетарское спортивное общество «Динамо». Это было важным спортивным событием. Туда перешли некоторые старые «пресненцы»: братья Хайдины, Дмитрий Маслов, Станислав Мизгер. Их привлекли большие перспективы нового общества. «Пресня» в результате длительных и сложных эволюций превратится в «Спартак». Эти два общества, «Динамо» и «Спартак», станут главными претендентами на первенство почти по всем ведущим видам спорта.

Но в то время, о котором идет речь, оба этих коллектива находились еще в начале пути к своей футбольной славе. Правда, «Пресня» уже добилась первого успеха. Весной этого года она выиграла первенство Москвы, пройдя весь календарь без поражений.

Осень была менее удачна. Был введен новый зачет в розыгрыше. Одних выигрышей на поле было недостаточно. Важную роль играли так называемые «факторы». К ним относились удаления игроков с поля, замечания игрокам во время игры, опоздания, дисквалификация и различные проявления недисциплинированности.

Эти «факторы» настолько серьезно влияли на общий результат, что был случай, когда команда, имевшая по результатам матчей первое место, из-за них отодвинулась на четвертое.

«Факторы» просуществовали недолго.

— Во что мы играем, в футбол или в факторы? — возмущались игроки.

В конце концов «факторы» были отменены.

В ту пору я, переменив место инсайда на центрального полузащитника, задумывался, с кого мне брать пример, у кого учиться. Три центральных полузащитника увлекали меня: Федор Селин, Павел Батырев и Константин Блинков. Кто лучше? Кому подражать? У кого учиться? У каждого из них своя яркая, присущая только ему манера. И всех их роднит высокотехничный класс игры.