Андрей Старостин - Большой футбол

— Нажмите, ребята! Еще немного, и победа наша! — кричит Бутусов.

И мы нажимаем. А когда остается несколько секунд, «король голов» Василий Павлов наносит сильнейший удар с полулета по воротном турок. Против Павлова свистящий ветер, одиннадцать игроков в глухой обороне, и все же мяч с двадцати метров влетает в ворота.

Прекрасный заключительный аккорд.

Нас встречали в Москве очень бурно. Четыре игры — три победы и одна ничья.

С вокзала едем прямо домой.

За окном осенний нудный дождик. Тополя в нашем дворе обнажились. Теннисный корт покрыт желтыми листьями и лужами.

Но в маленьких комнатах деревянного домика на Пресненском валу светло, оживленно и празднично.

Кто провожал, те и встречают: таков обычай.

Шумная застольная беседа продолжается пятый час.

Мы трое — Николай, Александр и я — отчитываемся перед друзьями о поездке в Турцию.

— Ну, хорошо, — кричат друзья, — турок вы побили, с чем вас и поздравляем. Но турки — это еще не европейский футбол. Вот мы на вас посмотрим, когда вы встретитесь с англичанами, чехами, венграми, испанцами. Сыграйте с профессиональными командами Европы, тогда мы будем знать вам цену.

Друзья правы. Каков уровень нашего футбола в сравнении с лучшими европейскими командами, мы еще не знали. Ответить на этот вопрос можно будет только на поле...

На эту тему говорили не только в домике на Пресненском валу. В спортивных кругах шли большие разговоры о предстоящих встречах с профессионалами. В скором времени эти встречи состоялись.

За Кубок мира. — Париж.—Музыкальный завтрак. — Опять «система игры»! — Заседание у Косарева. — Грозный противник. — Злата Прага. — «Жиденице». — В гостях у горняков. — «Скандал в Кошице». — Коллекция Мартыненко. — Генрих все предвидел.

В конце сентября 1934 года в дождливый осенний вечер я сидел у себя в кабинете и разбирался с иммобилями, активами и пассивами. Летний футбольный сезон заканчивался. Я смотрел в гроссбухи, а в глазах моих мелькали футболисты, взлетали мячи, неистовствовала публика на трибунах...

Недавно я вместе с нашей сборной приехал из Парижа. Там в программе международного антивоенного слета разыгрывался и футбольный турнир. Это была волнительная поездка. На пограничной станции Негорелое начальник подразделения Мартыненко, ярый болельщик, хорошо знает наших футболистов, проезжающих границу. У Мартыненко на заставе есть футбольная команда, и у нее солидная коллекция мячей, которыми советские футболисты добивались побед на полях Германии, Австрии, Франции, — при возвращении из поездки каждая команда дарит пограничникам на память футбольный мяч.

Мартыненко дружески напутствует нас и напоминает о том, чтоб мы не забыли на обратном пути о славной традиции.

Поезд медленно приближается к пограничной арке, на которой лозунг:

«Коммунизм сметет все границы».

Замечательный лозунг! Но жизнь напоминала о том, что глагол «сметет» стоит в будущем времени. А пока: «Прошу пане пашпорта!» Польские пограничники проверяют наши заграничные паспорта и вещи...

Экспресс «Норд» по маршруту Столпце — Париж наутро доставляет нас в Германию. Слова немецких пограничников звучат как резкий окрик. Хлопанье дверей. Топот каблуков. Ни одной улыбки. Наш поезд пересекает Берлин. Имперская столица расцвечена флагами. Повсюду портреты человека. У него чаплинские усики и косо приспущенная на лоб прическа. На улицах в изобилии коричневые куртки и черные мундиры. Экспресс не задерживается на городских вокзалах столицы. Две-три минуты стоянки, и многочисленные сотрудники дорожной службы с красными лакированными ремнями через плечо, рослые, толстые, отрывисто командуют, захлопывая за пассажирами двери вагонов. Ни одной улыбки. Ни у них, ни у нас. Уж очень хочется миновать поскорее это страшное государство.

Вот и Франция. Тут уж улыбок хоть отбавляй. Однако улыбки не смягчают строгости таможенных требований. Неначатую банку черной икры следует распечатать и хоть немного коснуться ложкой, пачки папирос вскрыть: борьба с контрабандой!

— Да, но вы же видите, что это для собственного потребления. Зачем же сейчас есть черную икру, когда мы сыты, и вскрывать папиросы, когда портсигары полны?

— Власти! Они считают, что даже черная икра в руках советских людей становится красной.

Он улыбается, мы тоже...

Пришлось поесть икры и вскрыть все коробки с папиросами.

Когда таможенник узнает, что мы футболисты, он вываливает кучу спортивных новостей, осыпает комплиментами советских спортсменов, кричит, что во Франции очень интересуются предстоящим выступлением. Сперва мы думаем, что он любезностью хочет отплатить нам за вскрытие папирос, но, оказывается, он весьма искренен. Простые люди Парижа действительно проявили большой интерес к нашей делегации.

Поезд тихо подходит к перрону Северного вокзала

Парижа. Еще мы не вышли из вагона, когда услышали рокочущий шум, похожий на морской прибой. Это тысячи французов приветствуют нас.

— Совьет пар ту! (Советы повсюду!) — скандирует толпа, заполняющая все проходы вокзала.

По-видимому, даже организаторы встречи не ждали такого скопления людей. Председатель рабочей спортивной организации Франции Рауль Шапоан взволнованно здоровается с нами. Он энергично распоряжается, как и куда нам лучше пройти.

Многотысячный хор встречающих на площади грянул «Интернационал»... Это был незабываемый порыв солидарности рабочего народа. Мы подхватываем песню и поем по-русски:

— С Интернационалом воспрянет род людской...

Париж — удивительный город. Народ здесь общительный и гостеприимный. Рауль Шапоан показывал нам достопримечательности Парижа. Начиная с незабываемой панорамы с высоты Эйфелевой башни до Музея восковых фигур, где рядом с великими государственными деятелями всех времен стоит фигура авантюриста Стависского, а на первом плане в классической позе гостей встречает гордость русского балета Анна Павлова. Монмартр и Латинский квартал, Большие бульвары и Монпарнас, Лувр и Нотр-Дам — все было нам интересно и дорого.

Не обошлось, конечно, и без курьезов. Мы со Станиславом Леутой случайно зашли в кафе, где вот уже полчаса сидел за столиком Анатолий Иванович Григорьев, секретарь комитета физкультуры.

— Не подают! — пожаловался он нам. — Вот уж который раз заказываю официанту. Он кивнет головой, а есть не приносит. Сижу голодный и слушаю музыку.

На эстраде аккордеонист и скрипач уныло выводили блюз.

Подбежал официант, и Анатолий Иванович еще раз ткнул в прейскурант. Официант вежливо поклонился и отошел. Тогда сидевший за соседним столом посетитель, слышавший наш разговор на русском языке, сказал Анатолию Ивановичу: