Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

Неожиданно все перевернулось, и Аргентина начала процветать, как будто во исполнение своих посулов. В 1870 г. в страну приехали 40 тыс. иммигрантов; к 1889 г. их было уже 260 тыс., и все были исполнены надежд. В 1878 г. Аргентина начала экспортировать пшеницу, а через три года страна перешла на золотой стандарт. Казалось, будто Бэринги снова нажили огромное состояние. Инвесторы по всей Европе, как зачарованные, вкладывали средства во «вторую Америку». В 1881–1889 гг. британские банки разместили аргентинские займы на сумму свыше 85 млн фунтов стерлингов.

В большинстве этих займов ведущую роль играл банк Baring Brothers.

Безостановочный приток денег из Лондона породил у аргентинцев настоящую эйфорию. Все начали верить, что такое приятное положение дел будет длиться вечно. Уверенность оставалась непоколебимой, даже когда в 1885 г. Аргентина приостановила действие золотого стандарта – через четыре года после его введения. Из-за ошибок в финансовом планировании в стране началась инфляция; политические волнения перешли в беспорядки, но процветание продолжалось и постепенно перешло в неконтролируемый бум. В 1888 г. Аргентина получила различных кредитов из стран Европы на общую сумму 36 млн 102 тыс. 766 фунтов стерлингов. «Никакие предупреждения не могут спасти тех, кто решил во что бы то ни стало резко разбогатеть», – сказал великий британский банкир Сэмюэл Джонс Ллойд (позже лорд Оверстоун).

Эйфория стала национальным аргентинским душевным состоянием. Земля стремительно росла в цене; строились железные дороги, по которым нечего было перевозить; создавались банки для клиентов, которые еще не прибыли. Все купались в чужих деньгах; в должный срок на сцену вышли неизбежные дельцы и ловкие махинаторы. Золото выросло в цене на 320 процентов.

В Лондоне некоторые осторожные люди забеспокоились. В декабрьском выпуске «Статиста» за 1888 г. появилась статья, автор которой писал: из-за многочисленных зарубежных кредитов в Лондоне возник опасный отток золота, что должно послужить «пищей для размышления» тем, кто выпускает все новые серии ценных бумаг. На тот случай, если кто-то еще не понял, что все это значит, «Статист» напоминал своим читателям, что за предшествующие шесть лет банк Бэрингов вложил 95 млн фунтов стерлингов в заокеанские кредиты. Первой в списке стран-заемщиц стояла Аргентина, за которой следовал Уругвай. Размещать аргентинские займы становилось все труднее. «Мы рады, что Бэрингам не удалось распространить облигации среди обычных граждан», – писал автор статьи в «Статисте».

Чтобы приостановить продолжающийся отток золота, Английский Банк в июне 1890 г. поднял банковскую ставку с 3 до 4, а через несколько недель – до 5 процентов. К концу октября забеспокоились обитатели Ломбард-стрит, где находились учетные дома Сити. Скоро неуверенность распространилась на весь финансовый квартал. Все шепотом передавали друг другу название «некоего банкирского дома», который, как говорили, связал себя большими обязательствами в Аргентине. По слухам, этот банкирский дом недавно увеличил объем своих акцептов в обращении.

7 ноября, в пятницу, банковская ставка поднялась до 6 процентов. Тот день еще нельзя было назвать «черной пятницей», но «серой» – определенно можно. Уильям Лиддердейл, управляющий Английским Банком, пытался спасти тающие золотые запасы вопреки продолжающимся переводам золота в Южную Америку. Бывший иммигрант из России, Лиддердейл в час опасности показал себя человеком большого мужества, обладателем стальных нервов и в конечном счете настоящим героем. Он тоже слышал о «некоем банкирском доме». Слухи становились час от часу тревожнее. Лиддердейл готовился к плохим новостям, но даже он был потрясен, когда узнал, что банк Baring Brothers, возможно, прекратит свое существование.

Эдвард Чарлз Бэринг, вошедший в состав правления в 1856 г., был типичным Бэрингом, «гордым, не сомневающимся в своих силах, с глубокой верой в себя». С 1879 г. он входил в состав совета директоров Английского Банка; в 1885 г., когда его друга, Натаниэла Ротшильда, удостоили титула пэра, он стал лордом Ревелстоком. Именно под его руководством банк Baring Brothers за прошедшие семь лет разместил на 19 млн фунтов стерлингов аргентинских ценных бумаг. Очевидно, представители банкирского дома Бэрингов на время отказались от философии консерватизма и главного правила «Безопасность превыше всего», которым руководствовались их предки. Даже среди партнеров фирмы возникли разногласия по поводу методов работы лорда Ревелстока. Так, за год до описываемых событий Томас Чарлз Бэринг (чей отец, Чарлз Бэринг, был епископом Бристольским) вышел из состава правления, возмущенный тем, что лорд Ревелсток не прислушивается к его предупреждениям.

Что характерно, позже, узнав о возникших трудностях банка, Томас Чарлз Бэринг предоставил в распоряжение фирмы все свое состояние.

Такое поведение свойственно всем Бэрингам. В семье любят рассказывать о том, как первый граф Нортбрук навестил пятого барона Ашбертона, который не поддерживал отношений с фирмой и считался человеком эксцентричным, как и многие Бэринги.

– Вы слышали? – спросил лорд Нортбрук. – Банкирский дом в беде.

Лорд Ашбертон поднял голову:

– В чем дело? Крыша течет? Сухая гниль одолела?

Генри Майлдмей, один из партнеров, был так огорчен, что всю ночь расхаживал в своей комнате туда-сюда, из-за чего его близкие не могли спать. Утром, проанализировав свое состояние, он принял героическое решение. Объявил собравшимся родственникам, что отныне им придется экономить. В качестве первого шага он уволил всех лакеев и нанял лакеев меньшего роста, посулив им пониженное жалованье.

В начале ноября 1890 г. виконт Джордж Иоахим Гошен, министр финансов, написал в своем дневнике: «Поехал в банк. Все странно. Слухи об одном из первых банкирских домов». Говорили, что Бэринги предоставили обеспечение по ссуде «из одного крупного банкирского дома», что они продают «большие партии ценных бумаг», что они избавились примерно от 4 млн фунтов… Наконец в «некоем банке на Ломбард-стрит» им посоветовали обратиться в Английский Банк.

У обитателей Сити имеются чувствительные антенны. Их жизнь зависит от очень острого слуха. Даже те, кто обычно не обращал внимания на сплетни, поняли, что происходит нечто ужасное, когда сэра Эверарда Хамбро, главу крупного торгового банка Hambros Bank Ltd. и члена совета директоров Английского Банка, увидели на Сент-Суизинс-Лейн. Судя по всему, он направлялся к Ротшильдам в неподходящий для визита час – в восемь утра в субботу 8 ноября. Определенно что-то случилось.

Те, кто слышал о случившемся от «знающих людей» или людей, которые притворялись всеведущими, передавали: накануне сэр Эверард якобы беседовал с лордом Ревелстоком; после визита к Ротшильдам он «во весь опор» помчался в Английский Банк, где имел беседу с управляющим. Что случилось в кабинете Лиддердейла – уже не слухи, а история, так как сохранилась сделанная им запись того разговора. Сэр Эверард Хамбро сказал Лиддердейлу, что Бэринги «сильно увязли». Лорд Ревелсток ранее сказал ему: «В понедельник станет ясно, сможем ли мы работать дальше или придется закрываться». Обязательства банка Baring Brothers приближались к 21 млн фунтов стерлингов. Бэрингам срочно требовалась помощь – иначе им пришлось бы приостановить выплаты. Аргентинский кризис оставил их с огромными пакетами не пользующихся спросом ценных бумаг. И хотя их операции по-прежнему оставались безупречными, активы оказались частично заморожены.