Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

После тщетных попыток добыть иностранную валюту Английский Банк обратился за помощью к Бэрингам. Тогда в совет директоров Английского Банка входил Хамфри Сент-Джон Майлдмей, зять Александра Бэринга. Воспользовавшись своим именем, доверием и престижем, Бэринги договорились с 15 французскими банками, чтобы те приняли простые финансовые векселя Бэрингов на сумму 2 млн фунтов стерлингов (48 млн франков), которые дисконтировал Банк Франции. Кроме того, в спасательной операции принимали участие такие банки, как Salomon Heine из Гамбурга, Arnstein & Eskeles из Вены, а также старые друзья Бэрингов, банкирский дом Hope & Co. из Амстердама. Спасательные мероприятия в чем-то напоминали краткосрочные облигации, которые казначейство Соединенных Штатов гораздо позже размещало в центробанках европейских стран, чтобы пополнить свой золотой запас. В 1840-х гг. банкирский дом Baring Brothers обладал влиянием и кредитным статусом нынешних государственных банков.

Через 125 лет после кризиса на Треднидл-стрит еще одной атаки на фунт стерлингов удалось избежать только благодаря вмешательству центральных банков 11 государств; они предоставили Английскому Банку кредит на три миллиарда долларов; еще один миллиард внес Международный валютный фонд. Кризис 1964 г. был слишком велик для любого торгового банка. Но в 1839 г. Английский Банк спасли Бэринги. Кризис удалось преодолеть; к апрелю 1841 г. все счета были оплачены. Через 50 лет Английский Банк вернул моральный долг Бэрингам, помогая банкирскому дому в дни его самого тяжелого кризиса.

В 1839–1842 гг. банкирский дом Бэрингов пережил «тощие годы» после того, как Мэриленд и Пенсильвания объявили дефолт и не выплатили проценты. Доверие к Америке упало настолько, что никто в Лондоне не хотел связываться с американскими ценными бумагами. В Сити все громче критиковали Бэрингов. В журнале Circular to Bankers Бэрингов обвиняли в том, что они «жертвовали патриотизмом ради прибыли», способствуя экспорту британского капитала в Европу и Канаду. Представители прессы нападали на правительство Великобритании за «предательство национальных интересов ради наживы подрядчиков». Особенно часто в газетах упоминались Александр Бэринг и Натан Майер Ротшильд, «которым не принадлежит ни одна страна, кроме биржи». В «Таймс» утверждали, что англо-американские банки – «проклятие и для Соединенных Штатов, и для Англии; они вынуждают бедные государства брать в долг». Автор статьи предлагал расследовать деятельность корыстолюбивых банкиров, которые первыми выпустили американские облигации на английский рынок. В статье говорилось: при описании займа положение американских штатов рисовалось в обманчиво оптимистических выражениях. Широко распространилось убеждение, что английские кредиторы серьезно пострадали от нечестности и недобросовестности американских должников. В некоторых газетах требовали, чтобы английские банки не принимали американские ценные бумаги.

(Кстати, сто лет спустя, когда должники Соединенных Штатов начали уклоняться от выплаты военных долгов в связи с экономическими трудностями, в Соединенных Штатах был принят закон Джонсона, запрещавший финансовые операции с правительствами любых зарубежных стран, не осуществляющих платежи по своим военным долгам.)

Бэринги понимали: необходимо предпринять срочные меры для восстановления доверия к Америке в Сити. Они повели продуманную кампанию, в ходе которой общественности объясняли, что следует отделять «добросовестные» американские штаты, которые платят по счетам, от «недобросовестных», которые уклоняются от выплат. «Не следует клеймить все Соединенные Штаты за недостаток добросовестности», – утверждали Бэринги. В журнале Circular to Bankers указывали, что из всех штатов Союза долги есть «только у девятнадцати», а проблемы с выплатами возникли «только у семи». В то же время Бэринги повели атаку и по другую сторону Атлантики, стараясь убедить американский народ в том, что, как бы это ни было неприятно, долги надо отдавать.

Газета Boston Daily Advertiser, чьим редактором тогда был Натан Хейл, стала главным орудием в развернутой в прессе кампании против безнравственности в сфере государственных финансов. Статьи начали выходить повсюду. Даже духовенство примкнуло к кампании, которая имела частичный успех в Пенсильвании, Мэриленде, Луизиане, Иллинойсе и Индиане. К 1848 г. федеральное правительство Соединенных Штатов снова смогло занимать деньги в Лондоне.

Александр Бэринг вышел в отставку в 1831 году. Какое-то время банком руководил его второй сын Фрэнсис (позже третий лорд Ашбертон). Его жена была дочерью герцога Бассано, государственного секретаря при Наполеоне. Фрэнсис Бэринг до 1825 г. жил в Мексике, где купил огромное имение «Агвайо». Однако ему не удалось воспользоваться своей собственностью из-за мексиканского законодательства, по которому иностранцам запрещалось владеть землей; ему пришлось продать свои владения, о чем в банке Бэрингов до сих пор жалеют, так как позже имение вошло в границы города Мехико.

Фрэнсис Бэринг подолгу жил в Париже, и главные роли в банкирском доме Бэрингов стали играть Томас Бэринг и американец Джошуа Бейтс, который в 1828 г. стал партнером. В Бостоне у Бейтса была биржевая брокерская контора; дела в ней шли очень успешно. Позже его фирма влилась в банк Baring Brothers. Крупное состояние, нажитое в Америке и в Англии, Бейтс щедро тратил на благотворительность. Он стал одним из главных спонсоров Бостонской публичной библиотеки.

Еще одним «великим Бэрингом» можно считать Томаса – крупную фигуру в Сити, председателя правления корпорации «Ллойдс», члена совета директоров Английского Банка. Дважды он отказывался от поста министра финансов, предпочитая работу в Baring Brothers, коллекционирование живописи и место в попечительском совете Национальной галереи. То, что он разбирался в своем деле, становится очевидным из многих документов. Среди них есть два письма, которые хранятся в архиве банка Baring Brothers. В 1842 г. Томас Бэринг писал Джошуа Бейтсу: «Догадываясь, что… я вам не понадоблюсь, я решил посетить Мюнхен, где никогда не бывал. По правде говоря, в последнее время у нас наблюдается переизбыток партнеров, что почти так же плохо для банка, как и недоукомплектованность… так как общественности кажется, будто партнерам нечего делать, как было и в моем случае.»

А в 1858 г. он писал из Парижа, где посещал заседания Комитета Китайско-Восточной железной дороги: «Мне очень жаль, что отсутствие нас с Фрэнсисом и писем от нас не позволило вам принять то решение относительно чилийского займа, какое вы считали нужным. И хотя я отсутствовал не по своей воле, я всегда считал, что принцип нашего банкирского дома заключается в том, что решать все вопросы, связанные с тем или иным делом, должны те партнеры, которые ими занимаются и находятся на месте, так как только они способны верно судить о времени и обстоятельствах…»