Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

В данный момент насущной задачей Японии является развитие государства Маньчжоу-го, которое потребует немалых затрат времени, усилий и средств. Если мы преуспеем в решении этой задачи, положение на Дальнем Востоке стабилизируется, и тем самым будет подкреплено наше представление о месте Японии как одной из великих мировых держав. Но если мы потерпим неудачу, все наши усилия окажутся напрасными, и нам придется полностью уйти с континента. В нынешних обстоятельствах мы должны проявлять чрезвычайную осторожность до тех пор, пока нс продемонстрируем существенных достижений в развитии Маньчжурии и Монголии Бездумно пускаться в авантюру без тщательного учета всех военных, финансовых, экономических и прочих факторов совершенно недопустимо. Совсем недавно, в феврале этого года, в Женеве более сорока держав согласованно выступили против Японии Угли, оставшиеся после этого пожара, еще нс остыли Для нас было бы чрезвычайно трудно перетянуть на свою сторону любую из этих держав, и если перед миром вновь возникнет угроза такого столкновения, следует ожидать, что они будут совместно действовать против Японии. Поэтому жизненно необходимо, чтобы в течение многих лет, которые будут заполнены нашими усилиями, направленными на должное развитие Маньчжоу-го, мы избегали конфликтов с другими странами, если только конфликт не будет нам навязан.

Что касается Китая, то сейчас мы сталкиваемся с вооруженным сопротивлением. и нам, возможно, придется ему противодействовать, но нам следует, как только представится такая возможность, сформулировать политику, нацеленную на быстрое возрождение доброй воли, и, неукоснительно придерживаясь такой политики, доказать миру нашу добросовестность. ...

... В основе политики по отношению к Соединенным Штатам должны лежать меры, побуждающие Америку к пересмотру ее дальневосточной политики и ориентированные на предотвращение войны. Поскольку Соединенные Штаты не приветствуют попыток Японии установить гегемонию над всем Дальним Востоком, Япония, со своей стороны, не должна в обозримом будущем сводить свою политику к таким попыткам. Наша главная задача состоит в развитии Маньчжурии и Монголии, в то время как истинное желание Соединенных Штатов заключается в освоении рынков и создании предприятий в Китае и других регионах Дальнего Востока. Коль скоро это так, то реализация на Дальнем Востоке принципа “открытых дверей и равных возможностей" могла бы сделать достижимым урегулирование интересов обеих наших стран”.

Япония не пошла по пути, рекомендованному господином Того. В то время как для него "Маньчжурский инцидент” был уроком, в очередной раз подтвердившим необходимость соблюдения порядочности в международных вопросах, японские экспансионисты вынесли из него лишь уверенность в возможности безнаказанно захватить добычу и увильнуть от ответственности. Окрыленные явным успехом, они были преисполнены готовности вновь попытать счастья, и для экспансионизма с его прислужником, милитаризмом, наступила эпоха возрождения. Невзирая на весь драматизм событий внутри страны, истинная история Японии в 1931-1937 годах, как и в иные времена, писалась на континенте. История тех лет — это монотонный рассказ о практически непрерывном нарастании напряженности в Китае, ведущем к взрыву. Эффективной военной экспедиции удалось умиротворить Маньчжоу-го, но еще до того, как Маньчжурия была окончательно очищена от китайских сил, к югу от Великой стены, на территории собственно Китая, начали вспыхивать многочисленные "инциденты”. Наряду с другими державами-участницами договора Япония по Боксерскому протоколу имела право размещать войска в определенных пунктах между Пекином и морским побережьем, право, которое, в отличие от других держав, она использовала, дислоцировав в Пекин-Тяньцзинском районе значительную армию. Теперь инициатива перешла к этой северокитайской группировке японских сил.

Присутствие оккупационной армии, да еще в традиционно заповедной зоне господства местных военачальников и их армий не могло не привести к столкновениям. Происходили или утверждалось, что происходили, частые инциденты, в том числе нападения на японские войска или японских граждан, уничтожение японской собственности, антияпонские бойкоты и т.п. В связи с каждым инцидентом северокитайская группировка выдвигала требования о возмещении убытков и сопровождала их ультиматумами, предписывавшими под страхом применения японского оружия вывод китайских войск и делегирование политической власти центрального правительства местным режимам. В то время как суверенитет Китайского государства ослаблялся подобной инфильтрацией, его территорию с флангов захватывала Квантунская армия, которая, обнаружив явную тенденциею действовать без оглядки на токийское правительство, распространяла свои операции от Маньчжоу-го на запад в Монголию и порой даже переходила через Великую стену, угрожая Пекину. По всей территории Северного Китая и Монголии как грибы появлялись многочисленные "автономные режимы”, и японские силы, общаясь в основном с этими марионетками, а не с центральным правительством Китая, вымогали из них во имя "экономического процветания” все новые и новые отречения от суверенитета. Как реакция на эти события, в Китае начался подъем национализма, который, начиная примерно с 1935 года, позволил Национальному правительству стабильно продвигаться по пути к внутреннему единству, подкрепляя это продвижение растущей решимостью очистить свою землю от японцев и всего с ними связанного и восстановить контроль над страной. В значительной мере именно дух сопротивления Японии объединял Китай. Осознание неминуемой развязки ощущалось повсеместно.

В то время как в Китае происходили эти события, в самой Японии после "Маньчжурского инцидента” поднялась мощная волна шовинизма. Все те, кто выступал против экспансионизма и милитаризма, клеймились как "коррумпированные политиканы" или "эгоистичные финансовые магнаты”, которых надо было заставить замолчать. Под рукой было и издавна традиционное для японской политики средство решения этой задачи — убийство, к которому стали прибегать милитаристы и примкнувший к ним сброд разного рода ультра-националистов и прочих фанатиков. Еще в 1918-1932 годах, то есть в так называемый "период нормального государственного развития”, три премьера и ряд других общественных деятелей умерли насильственной смертью, ибо их взгляды по различным вопросам, будь то разоружение, аграрная реформа или что угодно еще, но всегда не очень далекое от проблем Китая (убийцы обычно весьма туманно излагали свои мотивы), не устраивали ура-патриотов.