Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Министр-посланник Ёсидзава получил инструкцию начать переговоры, и, в соответствии с решением Кабинета, наше предложение было представлено российской стороне. Довольно скоро после начала переговоров на смену Кабинету Киёура пришел Кабинет партии “Минсэйто” во главе с премьером Като Комэй, а министром иностранных дел стал барон Сидэхара. Министр-посланник Ёсидзава был отозван в Токио на совещание с руководством. Командование ВМФ, жизненно заинтересованное в нефти Северного Сахалина, настаивало на сохранении тамошних нефтепромыслов за Японией, и Ёсидзава получил задание отправиться туда для инспекции на месте. Затем он вернулся в Пекин и продолжил переговоры. Давнюю и самую трудную проблему кредита и прав частной собственности удалось урегулировать довольно просто: согласно достигнутой договоренности, в дальнейшем для японских кредитов и прав устанавливался не менее благоприятный режим, чем для кредитов и прав других стран.

В связи с проблемой договоров стороны пришли к согласию о подтверждении Советским Союзом Портсмутского договора, но все остальные договора подлежали пересмотру в соответствии с новой ситуацией. После довольно долгих споров удалось решить проблемы торгового договора и запрета на пропаганду. Русские согласились выразить сожаление по поводу инцидента в Николаевске. В вопросе о концессиях стороны пришли к соглашению о предоставлении Советским Союзом японским бизнесменам долгосрочных концессий на добычу нефти и угля на севере Сахалина. Японцы получили право на разведку месторождений нефти, но открытые нефтяные скважины подлежали совместной эксплуатации. Что касается этого метода совместной эксплуатации, то после длительных дискуссий мы, в соответствии с мнением наших военно-морских экспертов, согласились с предложением русских. В результате переговоров в январе 1925 года была, наконец, заключена Пекинская конвенция. Министр иностранных дел Сидэхара относился к этим переговорам с большой серьезностью, и, поскольку текст конвенции был составлен на английском языке, он проявлял особо пристальный интерес к редактированию и поправкам. Это дало мне возможность значительно расширить свои познания в сфере технических аспектов дипломатии.

Тем временем в Токио открылось посольство России, и прибыл посол Копп. Представители отраслей промышленности, заинтересованные в концессиях на севере Сахалина, отправились в Москву для детального обсуждения их условий. Танака Токити стал послом Японии в Москве. Таким образом, дипломатические отношения между двумя странами постепенно восстановились. К тому времени назрела необходимость в пересмотре договоров о торговле и рыболовстве, но Европейско-Американское бюро этими вопросами непосредственно не занималось, так как они находились в ведении Торгового управления МИД.

Итак, повторяю, отношения с Россией, над которыми я усердно трудился пять лет, шаг за шагом восстановились. Как-то раз, отвечая на вопрос директора Бюро Хирота, я высказал пожелание поработать за границей. Вскоре он неофициально предложил мне занять должность старшего секретаря посольства в Вашингтоне, и я с готовностью согласился.

За эти пять лет в моей жизни произошло много событий, включая и женитьбу, но все вопросы личного порядка лучше оставить за рамками данного повествования. Различные политические и социальные события на международной арене предвещали новые глобальные потрясения, но в целом это был период нормализации после первой мировой войны, который характеризовался тенденцией к сохранению затишья после бури. Япония принимала участие в первой мировой войне, но тогда она понесла относительно скромные жертвы и получила сравнительно крупные приобретения. Поэтому в течение некоторого времени японская экономика переживала беспрецедентный бум, на смену которому в связи со стабилизацией мировых рынков пришла депрессия. Социальная ситуация в стране ухудшалась, и одна из причин этого состояла в активизации коммунистов. Однако впоследствии положение стало постепенно улучшаться и пришло в большее соответствие с общемировой тенденцией к стабилизации. Затем в сентябре 1923 года в районе Канто произошло страшное землетрясение, начались пожары, и все это нанесло серьезный ущерб Токио. Японцы испытывали искреннюю благодарность за гуманитарную помощь Америки в связи с землетрясением, но год спустя были крайне возмущены тем, что Соединенные Штаты, игнорируя "Джентльменское соглашение”, внесли поправки в Закон об иммиграции и стали подвергать японцев неприкрытой дискриминации. Многие приходили в министерство иностранных дел и критиковали его за "слабость” в этом вопросе. Во всяком случае, проблема иммиграции явилась трагическим эпизодом в истории японо-американских отношений.

Я направился в Вашингтон вскоре после того, как возникла упомянутая выше проблема иммиграции, и поэтому мой давний интерес к расовой проблеме вообще и ее “японскому” аспекту, в частности, усилился еще больше. Невзирая на большую занятость перед отъездом к новому месту назначения. я изучал различные справочные материалы по этой проблеме и встречался с представителями японских учреждений, в компетенцию которых входила эта область. К своему удивлению, я обнаружил, что многие из этих представителей не только имели весьма слабое представление о расовой проблеме, но и не слишком интересовались ею.

В 1921 году я вернулся из Европы на родину через Соединенные Штаты, а на этот раз, следуя из Иокогамы через Гонолулу до Сан-Франциско, пересек Тихий океан в обратном направлении. Раньше я всегда путешествовал один, но теперь ехал вместе с женой и ребенком. Спокойствие океана, синева неба и воды и красота природы заставляли меня забывать о мерзостях человеческой жизни. От Сан-Франциско мы по суше двинулись дальше, и, миновав Чикаго и Нью-Йорк, прибыли к месту назначения, в Вашингтон. Как мне показалось в Вашингтоне, американцы, видимо, чувствовали, что обошлись с японцами в вопросе об иммиграции слишком сурово и, при жесткости в делах, произвели на меня впечатление любезностью и сердечностью в частных отношениях. Кроме того, недавно прибывший посол и госпожа Мацудайра своей общественной деятельностью во многом способствовали установлению лучшей духовной гармонии между двумя странами. Во время пребывания посла Мацудайра в Вашингтоне не возникало, пожалуй, никаких важных проблем, для решения которых требовалось бы проводить переговоры.

Того Сигэнори в Вашингтоне