Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Свеж в моей памяти и еще один инцидент из тех, что происходили в то бурное время. Переговоры о заключении рыболовного соглашения, которые велись во второй половине 1939 года, в последний момент, наконец, увенчались успехом, и его подписание состоялось на заре 1 января. После подписания, в знак завершения переговоров, длившихся всю ночь в стенах Кремля, по приказу Молотова были поданы кое-какие hors d’oeuvres и напитки, и он поднял тост за улучшение советско-японских отношений, в котором также выразил благодарность за мои усилия. В ответ поднял бокал и я, сказав о знаменательности того факта, что первый день 1940 года, который станет памятным для всего мира, я встречаю в Кремле.

Сразу же после подписания пакта о ненападении с Советским Союзом Германия стала стремиться к укреплению экономических связей с Россией. С началом войны против Англии и Франции Германия удвоила свои усилия в экономической области и направила в Москву министра-посланника Риттера и опытных экономистов типа Шнурре, которым было предписано обеспечить надежные поставки военных материалов и продовольствия. СССР в то время старался удовлетворять желания немцев. Между тем 28 сентября было подписано советско-германское соглашение о разделе Польши и о передаче Советскому Союзу белорусской территории. [64] Речь идет о территориях Западной Украины и Западной Белоруссии (прим, ред.). Кроме того, заключив пакты о взаимопомощи с тремя прибалтийскими странами, Эстонией, Латвией и Литвой, Советский Союз получил в свое распоряжение военно-морские базы. С требованиями о предоставлении военно-морских баз и о территориальных уступках СССР обратился и к Финляндии, но финны с их острым чувством независимости отказались удовлетворить их. Тогда русские начали 30 ноября широкое наступление, и, хотя финны сражались великолепно, пытаясь отбить его, они были вынуждены капитулировать, ибо находились в одиночестве и не получали никакой помощи. Наконец, в марте 1940 года, согласившись уступить Карельский перешеек и полуостров Ханка в долгосрочную аренду России, Финляндия обрела мир.

В связи с этими инцидентами хотелось бы поделиться некоторыми наблюдениями и впечатлениями. Во время раздела Польши, как говорил мне Шуленбург, участвовавший в переговорах, Сталин требовал передать ему только белорусскую территорию, которая его интересовала, а остальное, в том числе и Варшаву, оставлял на усмотрение Германии. Этот факт наглядно иллюстрирует реалистичность политики, проводившейся российской дипломатией, и твердую решимость ограничивать свою сферу деятельности необходимым минимумом. Далее, мне представилась возможность сделать кое-какие личные наблюдения в мае 1940 года во время поездки по странам Северной Европы, которую я совершил, чтобы отдохнуть после заключения соглашения о рыболовстве. В Ленинграде я увидел одетых в жалкую зимнюю форму русских солдат, возвращавшихся с финского фронта. Все они очень страдали от обморожений, и их вид красноречиво свидетельствовал о жестоких сражениях, которые выпали на их долю. При въезде в Хельсинки были видны следы русских бомбежек, и каждый финн, с кем мне приходилось встречаться, со злобой говорил о русских. Некоторые с гордостью демонстрировали захваченные у русских трофеи типа, например, флагов и оружия. Тогда я очень остро осознал, какая печальная судьба уготована малым странам, граничащим с крупными державами. В то же время меня глубоко тронуло горячее стремление финнов к свободе и независимости. Поскольку с министром-посланником Финляндии в Москве Коскиненом мы дружили домами, мне посчастливилось несколько раз встретиться с президентом Финляндии Паасикиви. Больше всего меня поразили решительное настроение и мужество престарелого президента перед лицом чрезвычайного общенационального испытания. В ходе поездки я также посетил Швецию и заметил, что и шведы испытывают страх перед Россией. Опасаясь нападения с ее стороны в любой момент, они по всей стране соблюдали строгую светомаскировку.

В апреле 1940 года Германия совершила вторжение в Данию и Норвегию, затем, пройдя маршем через Голландию и Бельгию, оккупировала Париж и заключила перемирие с Францией, в то время как германские войска давили на британские силы в Дюнкерке, а германские ВВС неустанно бомбили территорию самой Англии. В июле СССР аннексировал три прибалтийские страны и навязал Румынии раздел Бессарабии и Буковины. Аннексия Буковины преследовала цель создать базу для броска России на юг, но в то же время служила средством сдерживания германского Drang nach Osten через Чехословакию. Как я говорил, Россия стала нацеливать свои копья в разных направлениях, и ее готовность снабжать Германию товарами военного назначения постепенно поостыла. Именно в это время посол Шуленбург и министр-посланник Риттер, которого специально направили в Москву для утряски экономических проблем, стали говорить мне о своих сомнениях в российской искренности.

Наблюдая за всеми этими событиями, я начал беспокоиться о положении Японии. Пожар "Китайского инцидента” разгорался день ото дня, и Япония, не имея средств справиться с чунцинском режимом, планировала урегулировать проблему с помощью Ван Цзинвэя, который посетил Японию в конце июня 1939 года. Соединенные Штаты после того, как президент Рузвельт выступил в Чикаго с антияпонской речью о "карантине для агрессоров", усилили помощь чунцинскому режиму Чан Кайши и начали оказывать на Японию экономическое давление. В частности, в июле 1939 года Япония получила от США уведомление об отмене договора о торговле и мореплавании между двумя странами. Япония, со своей стороны, предприняла попытки достичь modus vivendi, но США оставили их без внимания. Поскольку отмена Соединенными Штатами договора о торговле и мореплавании совершенно очевидно преследовала цель оказать давление на Японию, ее надежды на modus vivendi без коренного изменения политики в отношении Китая были абсолютно тщетными.

В этот момент мне подумалось, что Японии не остается ничего иного для укрепления своих позиций, кроме заключения пакта с Россией и мирного урегулирования с чунцинским режимом на умеренных и рациональных условиях. Свои соображения я изложил в телеграмме министерству иностранных дел. Что касается методики достижения договоренностей с СССР, то я рекомендовал министерству сформулировать политику, ориентированную на заключение пакта о ненападении и торгового соглашения. Такая политика должна была заблокировать антияпонский курс США и лелеемые ими меры по усилению давления на Японию посредством сближения с СССР. Ожидалось, что таким образом США придется пересмотреть свои позиции. Предлагавшаяся политика должна была бы быть пассивной и не содержать и подобия вызова Англии и Америке. Однако Кабинет Абэ, который слепо надеялся на достижение modus vivendi с Соединенными Штатами, так и ушел в отставку, не потрудившись даже рассмотреть эти меры. Поэтому мне пришлось направить первого секретаря посольства Сайто в Токио с поручением разъяснить суть моих предложений новому министру иностранных дел Арита и другим ведущим деятелям, связанным с российскими делами. В результате нам удалось достичь взаимопонимания, и переговоры о заключении договоров о ненападении и торговле начались.