Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Однако, по мнению правительства, дипломатические усилия не являлись столь уж безнадежными. Поэтому после 5 октября на вилле принца Коноэ в токийском пригороде Оги-кубо состоялась целая серия "огикубоских совещаний”, посвященных изучению связанных с переговорами проблем силами премьера, министра иностранных дел, военного министра и министра военно-морского флота. В связи с этими совещаниями стоит упомянуть о телеграмме посла Номура от 3 октября. Номура писал, что, хотя японо-американские переговоры зашли в "тупик”, он не обязательно безвыходен. По его мнению, взгляды Японии на США стали бы благосклонными, если бы был заключен сепаратный мир между Германией и СССР или если бы США сочли безопасным взять на себя серьезные обязательства в Атлантике. Но при существующих обстоятельствах США будут стремиться к достижению целей, ради которых была бы необходима война с Японией всего-навсего средствами войны экономической. И наконец, отмечал Номура, два или три остающиеся вопроса в отношениях между двумя странами фактически уже решены. Не решен лишь вопрос о присутствии войск в Китае, однако учитывая реальные условия в этой стране, о полном их выводе в течение нескольких лет нечего и думать.

На совещании в Огикубо 12 октября вопрос "война или мир” обсуждался практически в последний раз. Если верить мемуарам Коноэ, министр военно-морского флота Оикава заявил тогда, что, коль скоро Япония встала перед выбором "воевать или не воевать", он бы предоставил решение этого вопроса премьеру. Принц Коноэ тут же ответил, что, если решать вопрос немедленно на месте, он бы проголосовал за продолжение переговоров. В разговор вступил военный министр Тодзё. Премьер, сказал он, слишком спешит: в первую очередь следует выяснить, есть ли у дипломатии шансы на успех, ибо Япония не может себе позволить упустить благоприятный момент для войны, тратя время на бесполезную болтовню. Министр иностранных дел Тоёда указал, что, поскольку главным препятствием на пути к соглашению является признание права на присутствие войск в Китае, переговоры не будут безнадежными в случае согласия армии пойти на некоторые, хотя бы и небольшие уступки по этому вопросу. В ответ на это, согласно мемуарам Коноэ, Тодзё заявил, что армия не может идти на уступки в вопросе о размещении войск, ибо для нее это вопрос жизни или смерти.

Таким образом, по всей видимости, из-за упомянутой выше телеграммы адмирала Номура, который докладывал о том, что два-три других острых вопроса по сути решены, на совещаниях в Огикубо рассматривался почти исключительно вопрос о присутствии войск. Как будет показано ниже, доклад Номура был не точным, — два других вопроса урегулированы не были. — и поэтому участники совещаний в Огикубо, должно быть, совершали большую ошибку, ограничиваясь обсуждением лишь одного вопроса. Как бы то ни было, на этих совещаниях не удалось принять какое-либо решение относительно присутствия войск, и поэтому 14 октября премьер попросил военного министра еще раз изучить эту проблему. Тодзё не только отказался выполнить просьбу, но и в тот же день на заседании Кабинета обосновал министрам необходимость прекращения японо-американских переговоров. Именно его выступление заставило принца Коноэ 16 октября подать прошение об отставке своего кабинета. На следующее утро состоялось заседание государственных старейшин, где лорд-хранитель печати Кидо отклонил кандидатуры принца Хигасикуни и генерала Угаки, после чего было решено рекомендовать на пост нового премьера Тодзё.

Именно таким образом, как я впоследствии узнал, изучая документы и другие источники информации, развивались события от начала японо-американских переговоров до формирования Кабинета Тодзё и моего вступления на пост министра иностранных дел.

Курс, который проводил принц Коноэ на посту премьера в тот период, и черты его характера, во многом определившие этот курс, дают обильную пищу для размышлений. Несомненно, он был чрезвычайно искренним в своем желании улучшить отношения между Японией и Соединенными Штатами, но его действия после начала переговоров были во многом непоследовательными. Предпринимая дипломатические усилия, нацеленные на улучшение японо-американских отношений, он довольно легко соглашался с выдвижением условий переговоров, резко расходящихся с позицией США. Приняв решение совещания у императора от 2 июля, он сделал войну неизбежной, а добиваясь личной встречи с президентом Рузвельтом и видя в ней выход из тупика, вызванного проведением политики, основанной на решении июльского совещания, он тем временем солидаризировался с решением совещания у императора от 6 сентября и, следовательно, придал возможности войны вполне определенные контуры. Вообще-то, как в Японии, так и в США едва ли кто-нибудь, за исключением ультра-милитаристов, желал войны, но совершенно бессмысленно заявлять о приверженности миру и говорить об отвращении к войне, настаивая в то же время на своих требованиях и не идя ни на какие уступки. И разумеется, прежде всего следует думать о том, насколько твои требования соответствуют справедливости и международному благу, ибо забота только о собственных преимуществах без желания учитывать позицию другой стороны не может служить делу мира.

Даже мемуары принца Коноэ не помогают лучше понять его внутреннюю противоречивость. Мне вспоминаются наши нередкие беседы во время войны, когда мы оба были не у дел и проводили много времени в Каруидзава. Как-то раз принц упомянул о безответственной позиции флотского командования, о том, как она его поразила. С возмущением он сообщил мне о том, что, между тем как продвижение на юг, которым, в конечном счете, ведал ВМФ, обернулось такими необратимо пагубными результатами, его руководители во время кризиса Кабинета в октябре 1941 года переложили на плечи премьера принятие решения о войне, хотя в действительности, это было их дело. Тогда я сказал принцу: "Вы правы, флот действовал безответственно, но и Вы сами проявляли не меньшую безответственность. Выйдя в отставку, Вы оставили после себя мину замедленного действия: Вы создали все препятствия на пути к японо-американскому соглашению, Вы впутали Японию в беду походом на юг Французского Индокитая и Вы замешаны в решении от 6 сентября, которое привело к развертыванию военных приготовлений. Тем самым Вы, так сказать, подожгли бикфордов шнур. Хотя после отставки третьего Кабинета Коноэ стало ясно, что необходимо пересмотреть решение о войне, меня мучила неспособность прикоснуться к мине, запал которой продолжал тлеть все то время, пока мы пересматривали свою позицию.”

Принц с холодной и несвойственной для него сдержанностью ответил: ”3а это я приношу свои извинения государству и императору”.