Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Конечно, американское предложение от 24 июля было эгоистичным, и Япония едва ли могла принять его во всей полноте. Оно всего лишь было нацелено на то, чтобы воспрепятствовать японскому продвижению на юг, для чего и была выдвинута идея о нейтрализации Индокитая. Но при этом США не предлагали никаких паллиатив, компенсирующих замораживание японских активов и нефтяное эмбарго, хотя обе эти меры были тесно связаны с продвижением Японии на юг Индокитая. Точно так же не следовало ожидать, что США сочтут приемлемым японское контрпредложение, поскольку из всего комплекса вопросов, не решенных на японо-американских переговорах, оно касалось только тех вопросов, которые могли бы быть решены к выгоде Японии, Поэтому не удивительно, что, когда посол Номура 6 августа представил японский план госсекретарю Хэллу, тот не проявил к нему большого интереса, и посол вынужден был заключить, что США готовы "к любой случайности”, т.е. к вступлению в войну.

При таком положении дел правительство Японии в качестве чрезвычайной меры разработало план, которому в Токио придавали исключительно важное значение и с которым в последовавшие недели связывали огромные надежды на урегулирование отношений с США. Этот план предусматривал организацию личной встречи между принцем Коноэ и президентом Рузвельтом с целью изучения возможностей избежать кризиса (местом встречи предполагалось избрать Гонолулу). Идея такой встречи содержалась еще в Проекте соглашения о взаимопонимании, но в ходе переговоров она не рассматривалась и теперь появилась с некоторым оттенком новизны. 8 августа посол Номура должным образом представил это предложение госсекретарю Хэллу, который, однако, не снизошел до выражения своего мнения по его поводу.

США рассматривали продвижение Японии в южный Индокитай как решающий поворот в ее политике и поэтому, вполне естественно, ощущали настоятельную необходимость определить свой курс действий. Случилось так, что именно в это время президент Рузвельт должен был встретиться с премьер-министром Черчиллем, и, начиная с 9 августа, они в течение недели проводили Атлантическую конференцию в открытом море. Детали этой "встречи на плаву” обнародованы еще не полностью, но, согласно меморандуму 1, представленному Комиссии по расследованию событий в Перл-Харборе участником Атлантической конференции заместителем госсекретаря Уэллесом, один из пунктов, согласованных президентом и премьер-министром, касался организации параллельной ультимативной акции в отношении Японии. Как свидетельствует меморандум Уэллеса, президент ознакомил Черчилля с японским вариантом соглашения, представленным послом Номура госсекретарю Хэллу 6 августа, и различные альтернативные варианты стратегии в отношении Японии были обсуждены. В конце концов, стороны пришли к решению не отвергать сразу и полностью предложение Японии, но сделать ей строгое предупреждение и в то же время продолжать переговоры. Как сообщал Уэллес, Рузвельт по этому поводу заявил о своей уверенности в возможности отложить таким образом начало войны с Японией на тридцать дней. Дэвис и Линдли высказываются по этому вопросу более конкретно [83] Pearl Harbor Attack, Part 14, Exhibit No. 22C, Exhibits page 1,275 См. также устное свидетельство заместителя госсекретаря Уэллеса: Там же, part 2, рр. 458 ГГ; для сравнения см. Churchill: The Second World War, Vol. 3, The Grand Alliance, 1950, pp. 438 fT. [84] Davis and Lindley, How War Came, 1942, pp. 9-12. : когда Черчилль выразил опасение относительно того, что едва ли можно будет надеяться на дальнейшую передышку, Рузвельт ответил: “Думаю, смогу подурачить их (японцев) еще месяца три" (согласно этим авторам, "дурачить" было любимым словечком президента).

В этой связи интересным представляется тот факт, что, принимая посла Номура 3 сентября, президент Рузвельт, как докладывал посол, категорически заявил (и даже обосновал свое заявление), что на его встрече с премьер-министром Черчиллем содержание японо-американских переговоров не затрагивалось [85] Телеграмма от Номура в адрес Тоёда, МВТДВ, Вещественное доказательство № 2894, Протоколы заседаний, стр. 25798. . По всей видимости, Рузвельт действительно сделал такое заявление, ибо в ином случае у посла Номура не было бы никаких оснований докладывать о нем. Значение, которое придавал Рузвельт этому не соответствующему действительности заявлению, не следует игнорировать. Так или иначе, предупреждение, о котором упоминал Уэллес, было зачитано президентом послу Номура 17 августа. Составленное в очень жестких выражениях, оно гласило, что, если Япония предпримет какие-либо дальнейшие шаги, следуя политике или программе установления посредством силы или угрозы силой своего военного господства в соседних странах, то США немедленно прибегнут к любым акциям, которые будут признаны необходимыми. Согласно послу Номура, президент, зачитав это предупреждение, заметил, что ему было неприятно говорить такие вещи, но он их говорит, ибо считает, что это пойдет на пользу обеим странам.

Второй документ, переданный президентом послу Номура 17 августа, касался предложенной послом встречи глав государств и возобновления переговоров. После детального изложения событий с того момента, как Япония начала продвижение на юг Индокитая, в документе заявлялось, что, если правительство Японии желает и может прекратить свои экспансионистские действия и взять на вооружение программу мира для Тихоокеанского региона, то правительство США "будет готово рассмотреть вопрос о возобновлении неофициальных дискуссий по изучению ситуации, которые были прерваны в июле". Однако, говорилось далее в документе, правительство США сочло бы полезным, если бы до возобновления таких дискуссий правительство Японии сделало более четкое, чем это делалось раньше, заявление о своих позициях и планах, "подобно тому, как Правительство (США) неоднократно доводило до сведения Правительства Японии свои позиции и планы”. Согласно докладу посла Номура, президент, передавая ему этот документ, заметил, что он не может, как предложил принц Коноэ, поехать в Гонолулу для встречи с глазу на глаз, но, может быть, смог бы поехать в Джуно.

В ответ на эти документы правительство Японии 26 августа направило послу Номура адресованное президенту Рузвельту послание премьера Коноэ, а также пространное изложение мирных намерений Японии. Когда посол 28 августа встретился с президентом для передачи этих сообщений, Рузвельт, как докладывал Номура, даже стал рассуждать о возможных сроках и местах встречи с премьером Коноэ, явно “дурача” Японию. (Если судить по докладам Номура, президент "дурачил” нас очень изящно, подобно великому актеру, играющему Мольера. Впоследствии обитатели Кремля в сходной манере через нашего посла морочили нам голову в связи с Тегеранской и Ялтинской конференциями, но в моих глазах Рузвельт остается актером более высокого класса). Кабинет Коноэ, окрыленный столь добрыми предзнаменованиями встречи, уже стал готовить свиту для сопровождения премьера на американскую территорию.