Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Поэтому, хотя первая мировая война была "войной за изничтожение войн", за ней довольно скоро последовала мировая война номер два. Пока страны после второй мировой войны стремились сделать мир более совершенным, человечество было ввергнуто в пучину "холодной войны”, и еще до заключения мира по завершении второй мировой войны появились предсказания о третьей. Следует признать, что сохранение мира невозможно, если причины войны не будут серьезно и добросовестно изучены и если страны не смогут подавить свой эгоизм и в гармонии пойти по пути независимости. Не исключено, что для достижения гармонии между людьми и сотрудничества между странами неизбежно потребуется еще много времени, ибо прошло всего-навсего около двух тысяч лет (очень мало по сравнению со всей историей человечества!) с тех пор, как такие мудрецы, как Будда, Христос и Конфуций осознали идею мира. И тем не менее, людям следует не только заниматься формальными аспектами предотвращения войны и глушить ее симптомы, но и безотлагательно измыслить условия, способствующие искоренению ее исходных причин. Это следует сделать в самом срочном порядке, поскольку мы живем в мире, мораль которого просто в целях ускоренного завершения войны допускает применение столь антигуманного оружия, как атомная бомба, и не исключает применения еще более ужасного оружия —водородной бомбы.

И наконец, тот, кто действительно желает мира, должен целиком и полностью посвятить себя борьбе за него. Быть сторонним наблюдателем событий, а потом, когда все кончено, говорить о том, что ты хотел мира, значит выставлять себя на посмешище, и уж совершенно ни к чему, заняв безопасную позицию, выражать свои мирные намерения только в речах и посланиях. Тот, кто действительно стремится к миру, должен использовать любую возможность для пробуждения общественного мнения и, если надо, то и с риском для жизни, посвятить себя борьбе с противниками мира. Действия сторонников мира должны исключать любое обвинение в том, что в критический момент истории они проявили нерешительность или отступничество, но именно в нерешительности и отступничестве часто бывали и бывают повинны слишком многие из так называемых государственных деятелей во всем мире.

Те же рассуждения приложимы и к международным контактам. Если на переговорах страна заявляет о своих мирных намерениях, но с начала и до конца этих переговоров только и делает, что надоедливо повторяет свои аргументы и, не идя ни на какие уступки по конкретным вопросам, независимо от их существа, требует от другой стороны полной капитуляции, то трудно усмотреть в ее позиции истинное стремление к миру. Переговоры подразумевают необходимость взаимных компромиссов.

Как я уже отмечал, третий Кабинет Коноэ вышел в отставку, оставив после себя в виде мины с подожженным запалом японо-американские переговоры. Вслед за продвижением Японии на юг Французского Индокитая США заняли настолько непреклонную позицию, что их решимость пойти на риск войны стала очевидной. Отношения между двумя странами находились в кризисном состоянии, и какие-либо возможности дипломатического диалога выглядели призрачными. Усилия, прилагавшиеся Кабинетом Тодзё с первого дня своего прихода к власти в поисках решения, сводились к дискуссиям в Совете по межведомственным связям, о котором несколько раз уже упоминалось. Прежде чем рассказать об этих усилиях, представляется необходимым разъяснить сущность Совета, и отношения между правительством и высшим военным командованием, которые послужили поводом к его созданию.

Совет по межведомственным связям являлся абсолютно внеконституционным органом, созданным при втором Кабинете Коноэ в июле 1940 года в целях обеспечения координации между правительством и высшим командованием. Согласно японской конституции, высшее командование вооруженных сил и государственные органы власти теоретически были отделены и независимы друг от друга. Военные операции и связанные с ними вопросы являлись исключительной прерогативой высшего командования, и правительство не имело права голоса в этой сфере. В то же время правительство, по крайней мере номинально, полностью контролировало невоенные дела, и обладало, в лице министров родов войск, определенной властью даже в отношении административных аспектов военных проблем (будучи военными, упомянутые министры представляли тем не менее не высшее командование, а правительство).

Единственным субъектом верховной власти и над высшем командованием, и над правительством был император, и вплоть до определенного момента после первой мировой войны от его имени в качестве таких субъектов действовали "Гэн-ро” — "Государственные старейшины”, которые, обладая большим влиянием, но не четко определенными полномочиями, отправляли контрольные и координационные функции в отношении правительства и высшего военного командования. Но на места умиравших государственных старейшин никто не назначался, и по мере их ухода со сцены отношения между военным командованием и гражданским правительством становились весьма серьезной проблемой.

Кабинет Тодзё

Впрочем, на деле независимость правительства и высшего командования была односторонней. В то время как правительство не имело полномочий вмешиваться в оперативную деятельность военных, на практике оно не могло принимать решения даже по безусловно входившим в его компетенцию невоенным вопросам без согласования с высшим командованием, и со временем степень вмешательства военных в государственные дела стала весьма значительной. После "Маньчжурского инцидента" 1931 года, когда работа правительства существенно осложнилась, сложился обычай определять общие направления государственной политики на Совещаниях пяти министров, в которых принимали участие премьер, военный министр, министр военно-морского флота, министр иностранных дел и министр финансов. Когда разразился "Китайский инцидент" и война в Китае стала принимать все более серьезный характер, а вмешательство военных в политические дела становилось все более и более очевидным.

Совещания пяти министров продемонстрировали своё несоответствие задаче выработки единой государственной политики. Поэтому в 1940 году принц и в то время премьер Коноэ организовал Совет по межведомственным связям, который, по его замыслу, должен был обеспечивать достижение такого единства посредством "дискуссий за круглым столом” между высшими представителями правительства и военного командования. Учреждение такого института явилось уступкой со стороны правительства, которое таким образом открыто признало прямое вмешательство военных в выработку государственной политики. Степень такого вмешательства после создания Совета еще более возросла. Положение Японии к тому времени стало настолько тяжелым, что все важные политические вопросы приходилось рассматривать в плане их соотношения с войной. Мнение военных, естественно, обретало все большую весомость, и орган такого рода становился незаменимым.