Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Попробую хотя бы вкратце обрисовать ситуацию, как она мне представлялась в то время. Формулируя свое суждение, я опирался в основном на телеграмму посла Номура от 3 октября, в которой он докладывал, что проблемы, связанные с Трехсторонним пактом и установлением недискриминационного режима торговли, в общем решены, и единственным нерешенным вопросом остается присутствие наших войск в Китае. Что касается Трехстороннего пакта, то Япония не могла предоставить Соединенным Штатам полномочия на свободу действий, но пошла на уступки, выразив готовность, в случае вступления США в европейскую войну, поступать в соответствии с собственным толкованием этого пакта, т.е. независимо от Германии и Италии.

Поэтому я полагал, что, как докладывал посол Номура, молчаливое взаимопонимание по этому вопросу достигнуто. Что же касается недискриминационного режима в торговле, то я, также исходя из его доклада, считал, что после того, как Япония дала обещание учитывать интересы США, все серьезные разногласия между двумя странами урегулированы. Во всяком случае, я не боялся того, что при достижении взаимопонимания по другим пунктам одна только торговая проблема сможет сорвать переговоры и вызвать войну, с каким бы упорством господин Хэлл ни призывал к соблюдению принципа свободной торговли.

Поэтому я действительно полагал, что единственным препятствием на пути к соглашению оставался вопрос о присутствии наших войск в Китае. В этой связи я также принимал во внимание письменное заключение моего предшественника адмирала Тоёда с изложением условий, при соблюдении которых, на его взгляд, открывалась возможность довести переговоры до конца. По мнению адмирала Тоёда, нам следовало согласиться на следующие три условия: (1) Япония должна была прекратить наращивание своих сил во Французском Индокитае; (2) положение о присутствии войск в Китае должно было быть исключено из перечня условий мира, а согласно секретному японо-китайскому соглашению войска эти подлежали выводу из Китая в течение двух лет после установления мира между обеими странами. Однако в этот пункт включалась оговорка, согласно которой японские войска могли оставаться в определенных районах Северного Китая, в Мэнцзяне (Внутренняя Монголия) и на Хайнане в течение пяти лет после восстановления мира, по истечении которых срок этот мог быть продлен посредством консультаций между сторонами; (3) японские войска, расквартированные в Индокитае, подлежали выводу оттуда, когда их дальнейшее присутствие переставало быть необходимым в целях совместной обороны, но не позже, чем по урегулировании "Китайского инцидента".

Исходя из таких докладов и заключений высших представителей японского руководства, связанных с японо-американскими переговорами, я, естественно, лелеял надежду на какую-нибудь возможность достижения соглашения. Но в то же время мне казалось само собой разумеющимся, что Япония должна пойти на существенные уступки, ибо, изучая документы, я убедился в готовности США в случае необходимости начать войну. В этих обстоятельствах, я еще до обсуждений в Совете по межведомственным связям выработал собственные условия решения проблемы, суть которых в общих чертах состояла в следующем. Во-первых, японские войска, размещенные в Китае, в том числе в особых районах Северного Китая и в других местах, подлежали выводу в течение пяти лет. Во-вторых, Японии следовало подтвердить отсутствие у нее намерений препятствовать честной экономической деятельности третьих держав в Китае на основе справедливости, заявить об отсутствии возражений против применения принципа свободной торговли во всем мире, в том числе в Китае, и таким образом решить основную связанную с Китаем проблему в своих отношениях с США. Далее, в связи с "южной” проблемой, возникшей вследствие продвижения японских войск на юг Французского Индокитая, я предлагал вывести оттуда наши войска и таким образом продемонстрировать отсутствие у Японии агрессивных замыслов в отношении этого региона, доказав тем самым нашу искренность и стремление способствовать успеху переговоров. Что касается Трехстороннего пакта, то я полагал, что негласное взаимопонимание уже достигнуто и что, если другие проблемы будут решены, то для одной этой потребуется лишь найти форму выражения, ибо, в сущности, Япония уже согласилась пойти на уступки.

Предварительно я 21 октября сообщил послу Номура, что новый Кабинет относится к справедливому урегулированию японо-американских отношений не менее серьезно, чем предыдущее правительство, и что по получении более подробных инструкций послу следует попытаться получить от американцев ответ на наше предложение от 25 сентября.

Таковы были мои настроения, когда я 23 октября впервые принял участие в работе Совета по межведомственным связям. Заседание началось с выступления премьера Тодзё, который заявил, что при формировании нового Кабинета его информировали о желании его величества вернуться к изучению решения совещания у императора от 6 сентября, и поэтому сейчас Совету предстоит "с чистого листа" пересмотреть это решение во всей его полноте. Однако начальник Генерального штаба армии генерал Сугияма [96] Фельдмаршал Сугияма Хадзимэ (1880-1945 гг.) был виднейшей фигурой в японской армии на протяжении примерно десяти последних лет своей жизни. В эти годы он занимал посты начальника штаба авиации, заместителя военного министра и заместителя начальника Генерального штаба, а также успешно работал на "трех больших постах" в армии, т.е. являлся генеральным инспектором по военному образованию, военным министром и начальником Генерального штаба. Занимая последнюю из указанных должностей с 1940 по 1944 год, отвечал за подготовку "войны за Великую Восточную Азию" и в награду за успехи, достигнутые на начальном ее этапе, был в 1943 году удостоен звания фельдмаршала. В начале 1944 года ему пришлось оставить свой пост, который занял Тодзё, но после отставки последнего в июле Сугияма вновь появился на арене в качестве военного министра в Кабинете Койсо, а в конце войны был главнокомандующим одной из двух сводных армий, отряженных на защиту последних оборонительных рубежей в собственно Японии. Покончил жизнь самоубийством при капитуляции Японии. не замедлил напомнить нам о том, что, согласно решению от 6 сентября, дипломатии отводилась первостепенная, а военным приготовлениям - второстепенная роль только до конца сентября, а с наступлением октября, напротив, военные приготовления должны были играть главную, а дипломатия — подчиненную роль. Об этом, сказал Сугияма, было известно бывшему министру иностранных дел Тоёда. Следовательно, продолжал он, учитывая приближение сезона муссонов и другие обстоятельства, нам необходимо быстро принять решение, чтобы не упустить благоприятную возможность. Затем еще более пессимистически и непримиримо настроенный заместитель начальника Генерального штаба армии Цукада заявил, что японо-американские переговоры показали банкротство дипломатии, что Америка и Англия уже порвали экономические отношения с Японией и сжимают кольцо вокруг нее и что поэтому страна должна немедленно прибегнуть к мерам самообороны. Заместитель начальника Генерального штаба ВМФ адмирал Ито также выступил с настойчивым призывом не медлить с решением относительно будущего переговоров, ибо потеря времени недопустима.