Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Таким образом, как я разъяснил в телеграмме от 20 ноября, содержавшей инструкции послу Номура о передаче предложения ”Б”, общая его концепция заключалась в том, чтобы вернуть отношения, достигшие в то время критической точки, к состоянию, которое существовало до июля, а также, показав на деле, что Япония не замышляет экспансию на юг, развеять подозрения США и таким образом сделать атмосферу более спокойной и избежать войны. Представитель Государственного департамента господин Боллэнтайн засвидетельствовал на МВТДВ, что отсутствие у Соединенных Штатов интереса к предложению ”Б” было обусловлено их недоверием к нашим обещаниям. Согласно его показаниям, вывод войск с юга Французского Индокитая ничего не означал, ибо лаже если бы он состоялся, войска вновь могли занять эти территории в течение одного-двух дней. Очевидно, и сами переговоры утрачивали смысл, если одна из сторон твердо решила не доверять другой стороне. Между тем необоснованность подозрений США доказывается тем фактом, что в Совете по межведомственным связям предложение "Б” вызвало отчаянную оппозицию со стороны военных ведомств, и бурные дебаты, из-за которых чуть было не пришлось закрыть заседание, разгорелись именно потому, что военные считали это предложение слишком большой уступкой Соединенным Штатам.

При обсуждении предложения "Б" я настаивал на том, что войну необходимо избежать любой ценой, а для этого прежде всего требуется восстановить положение, которое существовало до продвижения в южный Индокитай и последующего замораживания активов, и таким образом ослабить напряженность. Высшее командование оказало мне яростное сопротивление. Особенно резко выступал начальник штаба Сугияма: по его словам, армейское руководство не могло согласиться с такой из ряда вон выходящей уступкой Соединенным Штатам, как вывод войск из южного Индокитая, в тот момент, когда в отношениях между двумя странами остается множество важных нерешенных проблем. Я и на этот раз упорно отстаивал свою позицию и выдвигал самые различные доводы в противовес позиции Сугияма. При этом я был готов к уходу в отставку в случае неудачи с одобрением предложения "Б” Советом. В конце концов, после долгих, едких и утомительных препирательств оно было принято. Директор Бюро по военным делам генерал Муто, который присутствовал на совещании в качестве секретаря, впоследствии говорил мне, что он и некоторые другие участники испытывали большое беспокойство при виде того, как министр иностранных дел явно идет на риск отставки. Когда, вспоминал он, перспективы принятия предложения ”Б" выглядели совершенно неопределенными, он убедил начальника штаба уступить, задав следующий вопрос: "Если переговоры сорвутся из-за армейской оппозиции предложению министра иностранных дел, сможет ли армия взять на себя ответственность?" Муто также сообщил мне, что в случае успешного завершения переговоров на основе предложения "Б" перед командованием встала бы чрезвычайно трудная задача справиться с проявлениями недовольства в рядах наших сил на фронтах. Весьма прискорбно, что предложение "Б", выработанное и принятое с таким трудом, в конце концов, оказалось неиспользованным.

Одобрение предложений "А" и "Б" заложило основу, на которой Кабинету Тодзё предстояло развивать японо-американские переговоры. Если бы наши предложения поспособствовали их успешному завершению, это было бы весьма благоприятным для дела мира, но ввиду негибкой позиции Соединенных Штатов, наличествовала очевидная возможность того, что такого не произойдет. Учитывая эту возможность, Совет по межведомственным связям, наряду с обсуждением предложений "А" и "Б", рассматривал и другие перспективы, и, наконец, подошел к неумолимо требовавшему решения вопросу: какие меры должна будет предпринять Япония в случае краха переговоров. Представители военных ведомств, настаивая на необходимости разработать планы в предвидении такого поворота событий, представили три альтернативных курса действий: (1) немедленно принять решение о начале войны; (2) проявлять терпение в ожидании изменений обстоятельств; (3) продолжать переговоры и при этом быть готовыми начать войну в случае их провала. По этому вопросу в Совете снова разгорелась острая дискуссия, которая длилась с 1 ноября до раннего утра следующего дня. Я относил его к числу вопросов, которые должны были возникнуть, особенно принимая во внимание решение от 6 сентября. Предвидел я (и об этом говорилось в связи с моим вступлением на пост министра в Кабинете Тодзё) и то, что армия будет и дальше упрямо стоять на своем. Но в своих планах я рассчитывал на умеренность ВМФ. Поэтому позиция его командования, о которой я уже упоминал в связи с проблемой размещения войск и другими проблемами, вызвала у меня изрядное удивление. Теперь, стремясь сделать все возможное для смягчения этой позиции, я обратился за помощью к бывшему премьеру адмиралу Окада, который имел большое влияние во флотских кругах. Как меня впоследствии информировали, он сумел довести свое мнение до командования ВМФ, но ему доверительно дали понять, что вмешательство со стороны не приветствуется.

Утром 1 ноября Совет по межведомственным связям собрался на очередное заседание. Высшее командование армии в обычных для себя резких тонах потребовало немедленного прекращения переговоров в соответствии с приведенной выше альтернативой /1/ на том основании, что США сжимают кольцо окружения Японии, ввели экономические санкции и, более того, не имеют серьезного намерения довести переговоры до конца. В подобных обстоятельствах, заявили они, со стороны Японии было бы глупо откладывать решение и упускать выгодный момент для начала войны. Я возразил, что мы не оправдаем доверия нации, если, при сохранении даже малейшей возможности продолжать переговоры, ввергнем страну в пучину войны, предварительно не приложив всех мыслимых усилий для достижения мирного исхода. Неожиданно сильную поддержку оказал мне премьер Тодзё, и от альтернативы /1/ решено было отказаться. Затем наступила очередь принятия поистине судьбоносного решения: следует ли Японии в случае провала переговоров стойко переносить трудности или немедленно пойти на войну.

Работая в Европе во время первой мировой войны, я воочию мог наблюдать последствия современной войны не только для побежденных стран, но и для всего человечества. Я пришел к твердому убеждению (и оно нашло четкое отражение в моей работе, подготовленной для министра иностранных дел Утида в 1933 году [97] "A Foreign Policy for Japan Following Withdrawal from the League of Nations". ), что развитие и прогресс любой страны должны базироваться на уверенности в направленности предпринятых в их интересах мер на здоровый рост. Более того, учитывая соотношение ресурсов и уровней технического развития Японии и Англии и США, а также уровень нашей обеспеченности сталью и нефтью, я предвидел, что война против них, скорее всего, окончится не в пользу Японии. Именно поэтому с самого начала работы в Кабинете министров я делал все от меня зависящее, чтобы предотвратить войну. Для этого требовалось решить тройную задачу. Во-первых, перетянув на свою сторону тех, кто считал, что переговоры без лишнего шума должны прекратиться и Японии необходимо предпринять действия в порядке самообороны,, я убедил Совет по межведомственным связям дать согласие на продолжение дипломатических усилий. Во-вторых, стремясь добиться включения в японские предложения Соединенным Штатам максимально возможных уступок, я добился согласия в принципе не только на вывод войск из Китая в фиксированный срок (именно разногласия по этому вопросу привели к падению -третьего Кабинета Коноэ), но на немедленный вывод войск из южной части Французского Индокитая, чему яростно, сопротивлялось высшее армейское командование. И, наконец, в-третьих, что касается проблемы мер, которые следовало предпринять Японии в случае провала переговоров, то я до самого конца призывал проявлять выдержку и понаблюдать за развитием событий, по крайней мере, до тех пор, пока США не вступят в европейскую войну.