Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

”1. Днём и ночью прилагаются энергичные усилия, направленные на урегулирование японо-американских отношений, которые находятся на грани разрыва. В целях определения фундаментальных принципов нашей государственной политики правительство ежедневно проводило заседания Совета по межведомственным связям с участием высшего командования. После длительных и исчерпывающих дискуссий правительство и высшее командование единодушно согласились на предложения, касающиеся японо-американских переговоров (отдельные телеграммы № 726 и № 727). Эти предложения. так же как и другие основополагающие политические установки, ожидают окончательного утверждения на совещании у императора, которое состоится пятого ноября.

2. В свете чрезвычайно напряженной внутренней и международной ситуации мы не можем допустить каких-либо проволочек. Руководствуясь искренним стремлением сохранить мирные отношения с Соединенными Штатами, императорское правительство продолжает переговоры после досконального изучения связанных с ними проблем. Нынешние переговоры знаменуют собой наше последнее усилие, и Вы должны понимать, что предложения "А” и "Б" являются действительно окончательными. Если даже на основе этих предложений мы не сможем обеспечить скорейшее завершение переговоров, то, как это ни прискорбно, их крах станет неизбежным. В этом случае отношения между двумя странами окажутся под угрозой разрыва. Будущее нашей страны самым тесным образом связано с исходом нынешних переговоров и от него зависит безопасность империи.

3. Японо-американские переговоры тянутся уже более полугола. Несмотря на трудности, наше правительство делало одну уступку за другой в целях скорейшего достижения соглашения, но Соединенные Штаты стоят на тех же позициях, с которых они начинали переговоры, и не дают какого-либо отклика на наши предложения. В нашей стране немало людей, испытывающих подозрения в отношении истинных намерений США. В подобных обстоятельствах только jiaine горячее желание сохранить, мир на Тихом океане побуждает нас предложить дальнейшие уступки и тем самым выразить искренность наших устремлений. Эти уступки, хотя они являются односторонними, продиктованы не недостатком силы или уверенности в способности справиться с трудностями, как то ошибочно истолковывается некоторыми американцами. Нашему терпению есть предел, и в случае необходимости мы должны будем защитить свою жизнь и свое достоинство любой ценой. Если Соединенные Штаты будут и далее не считаться с нашей позицией, нам останется лишь заявить, что переговоры продолжаться не могут: Сейчас, когда мы, действуя в истинно дружеском духе, идем на чрезвычайные уступки в целях мирного решения имеющихся проблем, мы серьезно надеемся, что Соединенные Штаты, приступая к заключительной стадии переговоров, пересмотрят свои позиции и подойдут к нынешнему кризису должным образом, с позиций сохранения японо-американских отношений

4. С учетом этих обстоятельств Вам доверяется миссия, имеющая огромное значение для судьбы нашей страны. Мы прекрасно понимаем, насколько трудна Ваша задача, и мы надеемся, что Вы, руководствуясь сказанным выше, сделаете все, что в Ваших силах. Когда совещание у императора закончит работу, мы немедленно сообщим Вам его результат, после чего Вы встретитесь с президентом Рузвельтом и госсекретарем Хэллом и сделаете все от Вас зависящее, чтобы заставить их в полной, мере осознать нашу решимость и чтобы привести переговоры к скорейшему завершению.

5. Учитывая серьезный характер переговоров, я, параллельно с Вашими переговорами в Вашингтоне, намереваюсь провести переговоры с американским послом в Токио. В этой связи желательно, чтобы мы были информированы о любых встречах с американским руководством, как только таковые будут назначены, чтобы нам оперативно докладывали о ходе будущих переговоров и чтобы Вы поддерживали с нами тесный контакт каждый раз, когда будете предпринимать новые шаги. Во избежание каких-либо неожиданных осложнений Вам надлежит строго придерживаться инструкций и ни в коем случае не действовать по своему усмотрению".

Одновременно с этой инструкцией послу Номура было сообщено, что в данных обстоятельствах соглашение необходимо заключить к 25 ноября. Кроме того, ему поручалось договориться с Соединенными Штатами о необходимых с их стороны мерах к тому, чтобы по заключении соглашения к нему присоединились Англия и Нидерланды, которые фактически являлись участниками текущих переговоров.

Мне было известно о том, что не только Мацуока, но и военно-морские круги были крайне недовольны тем, как посол Номура вел переговоры в Вашингтоне. О замене нашего посла на столь критическом этапе не могло быть и речи, но и игнорировать далее наличие реальной проблемы я тоже не мог. Поэтому я детально консультировал поела по таким не знакомым ему вопросам, как формы соглашения, а учитывая прошлые жалобы в его адрес, я в своих инструкциях употреблял выражения которые при других обстоятельствах могли бы показаться неоправданно сильными. В Скобках следует отметить, что государственный департамент, по-видимому, расценивал мои формулировки как свидетельство отсутствия у нас искреннего желания придти к урегулированию. Такие выражения в моих инструкциях, как "это наше окончательное предложение" или "абсолютно необходимо сделать то-то и то-то" обыгрывались обвинителями на МВТДВ как великие открытия: Япония, видите ли, выдвигала "ультиматум"! Разумеется, такая оценка абсурдна. Даже в обычной деловой корреспонденции "окончательное предложение" не обязательно значит, что оно действительно "самое последнее", а уж в дипломатии тем более. Работая за границей и участвуя в различных переговорах, я не раз получал из Токио инструкции с требованием учитывать, что данное предложение окончательное, но за ним следовало еще одно, потом другое, и каждое квалифицировалось как окончательное. Для тех, кто знаком с подобными процедурами, такие формулировки - вещь совершенно обычная.

Прежде чем перейти к рассказу о переговорах в Вашингтоне, будет, пожалуй, полезно пояснить, для чего и каким образом по моей собственной инициативе в Вашингтон был направлен посол Курусу. Приступив в октябре к работе в должности министра, я был так занят изучением истории переговоров, выработкой новой политики и почти ежедневными заседаниями Совета по межведомственным связям, что у меня не оставалось времени посетить Великие храмы Исэ’, что полагалось делать каждому, кто вступал в должность того или иного государственного министра. Как я в конце концов понял, в некоторых кругах меня осуждали за несоблюдение формальных ритуалов. 2 ноября Совет принял решение о новом курсе Японии, других срочных дел у меня в тот момент не было, и я той же ночью выехал из Токио в Исэ. 3 ноября, когда в ярком свете осеннего солнца отмечался национальный праздник, день рождения императора Мэйдзи, я помолился у внутреннего и внешнего храмов Исэ и вечерним поездом отправился назад в Токио.