Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

1Самая главная святыня синтоистской религии, расположенная в Удзи-Ямада на полуострове Кии. Как того требовала национальная традиция, у этого храма следовало докладывать национальным богам о всех важных событиях, имевших значение для государства или династии.

Несмотря на усталость от напряженной работы в тяжелые предшествующие дни, я не мог и в поезде отвлечься от мыслей о японо-американских переговорах и о поисках путей и средств, которые помогли бы отвратить катастрофу. Именно тогда меня осенила мысль направить в США посла Курусу [99] Курусу Сабуро (1886-1953), проработав ряд лет в консульской службе, в 1936 году стал послом в Бельгии. В 1939 году принял более значительное назначение на пост посла в Германии, где проработал до 1940 года и представлял Японию при подготовке и заключении Трехстороннего пакта. После возвращения из Америки в 1942 году находился на пенсии. . Мысль эта пришла мне на ум потому, что, с одной стороны, работа посольства в Вашингтоне вызывала озабоченность в Токио, а, с другой стороны, посол Номура давно просил прислать ему в помощь Курусу.

Однако было необходимо заручиться согласием Курусу, — ведь в столь критическое время, когда того и гляди могла разразиться война, поездка в Америку могла обернуться для него непредсказуемыми злоключениями. Поэтому, вернувшись в Токио, я в тот же вечер пригласил его в свою официальную резиденцию. Я в деталях разъяснил ему, что японо-американские отношения находятся на грани разрыва, что мои чрезвычайные усилия оказались не вполне успешными и что, хотя мне удалось добиться одобрения двух предложений, которые существенно смягчают нынешнюю позицию Японии по сравнению с прежней, возможность успеха переговоров следует считать весьма эфемерной. Затем я сказал, что, намереваясь до конца испробовать все возможные средства, я хочу, чтобы он поехал в Вашингтон и передал послу Номура ощущение кризиса и чтобы, работая во взаимодействии с ним, уговорил Соединенные Штаты пойти на изменение их позиции. Поначалу господин Курусу колебался, но, когда я подчеркнул, что долг требует от нас приложить в этот момент все усилия для успеха переговоров, каким бы ни был их исход, он, наконец, внял моей просьбе.

Далее я рассказал Курусу и о своих стараниях не допустить войны даже при провале дипломатических усилий и о выводе относительно неизбежности войны вследствие такого провала, поскольку в ином случае.Японию ждет "постепенное истощение”. Поэтому, растолковывал я ему, я упорно,трудился в поисках путей к плодотворному завершению переговоров, но вынужден был признать, что у нас остается единственная надежда — убедить Соединенные Штаты на основе предложений "А" и "Б", а затем, если они благоприятно отреагируют на эти предложения, Япония могла бы рассмотреть вопрос о дополнительных уступках со своей стороны. Однако я недвусмысленно дал понять Курусу, что любые усилия, направленные на решение проблемы, но отклоняющиеся от общих установок предложений "А" и "Б", не принесут никакой пользы, и внушил ему, что он должен заставить посла Номура осознать как этот факт, так и факт неизбежности войны в случае краха переговоров.

В заключение я сказал, что его главная задача состоит в том, чтобы отправиться в Вашингтон, правильно понимая ситуацию, и довести это понимание до посла Номура. На последний пункт я обратил особое внимание, ибо по долгому опыту дипломатической работы знал, что, когда в переговорах возникают, казалось бы, неразрешимые осложнения, посол, находящийся за рубежом, вместо того, чтобы выполнять свои обязанности и убеждать другую сторону в соответствии с инструкциями, которые вырабатывались в его стране на основе досконального изучения всех аспектов данного вопроса, начинает вносить рекомендации на основе поверхностных суждений или выдвигать неосуществимые предложения, которые лишь затягивают и усиливают трудности. Именно во избежание такого поворота дела я столь четко и недвусмысленно проинструктировал Курусу. Поскольку он прекрасно понял общую суть моих намерений, я поручил соответствующим сотрудникам министерства предоставить ему необходимую информацию, относящуюся к переговорам.

На следующее утро до начала заседания Кабинета я поговорил с премьером. Тодзё и попросил его получить санкцию императора на поездку посла Курусу. Кроме того, я попросил министра военно-морского флота Симада оказать содействие в организации полета Курусу на самолете ВМФ до Гонконга или Гуама, на что Симада дал свое согласие. Одновременно я направил своего секретаря к послу Грю с тем, чтобы договориться о содействии правительства США в техническом обеспечении поездки Курусу. Такая договоренность была достигнута, и в Гонконге Курусу ждала летающая лодка, готовая взять его на борт.

Утром 4 ноября, накануне отбытия Курусу, я принял его еще раз. Посол мрачно сообщил мне, что материалы переговоров и информация, полученная из других источников, склоняют его к мысли о неминуемости войны. Он также выразил надежду, что я позабочусь о его семье во время его отсутствия, ибо, если разразится война, совершенно неизвестно, когда он сможет вернуться домой (я, разумеется, с готовностью согласился на это). Курусу попросил меня разрешить именно ему представить предложение "Б" Соединенным Штатам, поскольку он хотел испытать себя, узнав, сумеет ли он заключить соглашение на основе этого предложения. Я согласился и в своей инструкции, направленной послу Номура после совещания у императора, приказал ему воздержаться от передачи предложения ”Б” вплоть до дальнейших указаний.

Миссия в Вашингтон обернулась для господина Курусу большими неприятностями в связи с МВТДВ, где прокуроры грозили ему “обвинением” У меня самого результаты поездки Курусу вызвали не меньшее раздражение, и сейчас, когда выяснилась тщета всех усилий, связанных с этой поездкой, я даже сожалею о том, что организовал ее. Так, ходили упорные слухи о том, что поездка Курусу была “камуфляжем". Я же своевременно телеграфировал Номура, что Курусу не везет никаких новых инструкций, что едет он просто для ознакомления его, посла Номура, с обстановкой в Токио и помощи ему на решающей стадии переговоров. То же самое я откровенно сообщил английскому и американскому послам в Токио, а информируя Номура, приказал ему учитывать это обстоятельство при общении с прессой. Цель поездки Курусу была далека от “камуфляжа” и состояла в том, чтобы довести истинное положение дел до сведения правительства США и всех, кого это могло заинтересовать. Считать ее "камуфляжем” — абсолютная чепуха, в какие бы подозрения или злостные намерения ни желай поверить.

Посол Номура, следуя инструкциям, возобновил переговоры в Вашингтоне, представив 7 ноября предложение "А" госсекретарю Хэллу. Ознакомившись с предложением, последний заметил, что предлагаемое положение о недискриминационном режиме торговли соответствует интересам не только США, но и Японии. В связи с проблемой размещения войск он поинтересовался, каково соотношение между подлежащими и не подлежащими выводу частями. Как докладывал посол, в ответе он указал, что львиная доля войск будет выведена, а останется лишь их небольшое количество. Посол также докладывал, что госсекретарь Хэлл спросил (и попросил выяснить мнение японского правительство по этому вопросу), какова будет реакция Японии, если высшее руководство Китая заверит ее в своей дружбе и доверии и выразит желание восстановить дружественные отношения. Получив эту телеграмму посла Номура, я тут же ответил, что мы приветствуем это предложение госсекретаря и рассматриваем его как конструктивную идею, способствующую делу мира между Японией и Китаем..