Хелен Творков - Навстречу миру [litres]

Еще эта женщина сообщила мне, что годы спустя, когда она пересказывала этот эпизод своим друзьям, которые тоже медитируют, многие из них говорили о схожих спонтанных проблесках, а также о страхе рассказать кому-то о них. Я слышал такие истории только от людей, которые стали практиковать медитацию. Но они указывают на универсальную и неотъемлемую природу нашего изначального ума.

В следующие восемь часов вокзал, казалось, поглотил меня. Мои пятая точка и колени болели от того, что были вдавлены в каменный пол. Готовясь к ретриту, я не подумал о том, что следует в качестве тренировки попрактиковать несколько месяцев без подушки для медитации. Я очень устал и заметил в себе утомление, смешанное с раздражением. Люди вокруг меня выглядели очень недружелюбно. Наконец я сделал выбор в пользу комнат отдыха на верхнем этаже вокзала.

Я мог бы упрямо придерживаться своего плана спать на полу. Вопреки препятствиям, и даже, скорее, из-за них, я был готов встретить трудности. На самом глубоком уровне я был знаком с осознаванием уже много лет, и даже когда утрачивал с ним связь, все равно доверял мудрости пустотности. Несмотря на то что волны оказались сильнее, чем я ожидал, я никогда полностью не терял из вида всеобъемлющий ум, и это служило мне поддержкой. Я никогда по-настоящему не сомневался в своей способности покоиться в осознавании или вернуться к этому состоянию после каких-то перерывов. Это позволило бы мне спать и на полу, если бы я так решил. Но я сделал другой выбор. Я не собирался ничего доказывать и совершать героические поступки. И знал, что упрямое давление еще больше запутает зациклившийся ум. Мне пришлось бы прилагать много усилий, и я начал бы войну с самим собой. Это того не стоило. Я решил: если не могу измениться за одну ночь, это нормально. Я заплатил сто рупий (около полутора долларов) за двенадцать часов, и меня пустили в комнату, в которой стояло примерно двадцать железных кроватей. Помещение не было ни уютным, ни чистым, там было довольно жарко и не очень хорошо пахло. Но после пола на вокзале я упал на свою койку, словно на колени богов.

Признать дискомфорт и провести ночь в комнате отдыха больше соответствовало моим намерениям – раздуть пламя и увидеть, что происходит внутри. Я хотел знать все об этом смущении. Я вовсе не стремился заблокировать его и делать вид, что мне комфортно спать на полу вокзала. Я знал: для того чтобы эмоция трансформировалась, она должна стать больше и сильнее, чем обычно, более четкой, более наглядной. В упражнениях, которые я выполнял во время этого путешествия, всегда был свидетель. Например: я здесь работаю со звуком, который раздается там. Это свидетельствующее « я» никогда не исчезало. Всегда был наблюдатель. Теперь, в этих комнатах отдыха, я должен был спросить: кто испытывает смущение? Кто этот «я», на которого указывает монах Нагасена в одном из моих любимых учений?

Лежа на койке, я мысленно погрузился в историю о царе и монахе. Спустя примерно сто пятьдесят лет после смерти исторического Будды царь по имени Менандр встретил досточтимого буддийского монаха Нагасену. Царь не знал его и спросил, как того зовут. Монах назвал свое имя, но добавил : «Это только имя, обозначение, общепринятое употребление. В этом имени нет отдельного человека, – объяснил он царю. – Нагасена – это просто обозначение».

Мингьюр Ринпоче – это тоже просто обозначение. Я – не мое имя. Не мой титул. Не мои одежды. Я медитирую с тем же устремлением, которое привело меня на эту койку в комнате отдыха на вокзале, – для того чтобы разотождествиться с именем, титулом, одеждами и так соединиться с необусловленным умом. Только с безграничным умом могу я принести безграничную пользу другим.

Тогда царь Менандр спросил: «Кто носит одежды, кто наслаждается ими, кто медитирует, кто практикует?»

Монах ответил: «Обозначение Нагасена».

Кто лежит здесь на койке в комнате отдыха на вокзале?

Обозначение Мингьюр Ринпоче.

Продолжая дальше, царь спросил Нагасену: « Может ли так быть, что волосы на твоей голове – это Нагасена?»

Монах ответил: «Нет» .

Царь спросил, может ли его подлинная сущность быть обнаружена в других частях его тела, таких как ногти, зубы, кожа, плоть, сухожилия, кости, костный мозг, почки, сердце, печень, оболочки, легкие, кишки, желудок, экскременты, желчь, мокрота, гной, кровь, пот, жир, слезы, слюна, слизь или моча? Или, может быть, мозг?

Я просканировал свое тело, как делал, когда был ребенком и искал себя. Я – определенно не мои ногти, зубы, кожа .

Монах сказал, что его сущность не может быть обнаружена ни в чем вышеперечисленном.

Тогда царь спросил, был ли монах …чувством удовольствия или боли, либо восприятием, желанием, состоянием сознания ?

Быть уверенным в том, что я не часть тела, было проще, чем быть уверенным, что я не восприятие или состояние сознания, ведь несколько раз за последний день чувства сокрушали мое умственное спокойствие. Я был готов дать голову на отсечение, что я – не мое смущение, не мой провал, или моя гордость, или моя паника. Тем не менее эти эмоции , где бы они ни прятались, кололи меня, как булавки.

Тогда царь обвинил монаха во лжи: «Ты сказал, что ты Нагасена, хотя такой личности не существует» .

В этот момент они поменялись ролями. Теперь монах спросил царя, как тот добрался до этого места. Царь ответил, что он приехал на колеснице.

Тогда монах спросил : «Колесница – это ее ось, колеса, упряжка, вожжи?»

Был ли поезд в Варанаси колесами, вагоном, двигателем, металлическим каркасом?

Царь сказал, что колесница – ни одна из этих частей.

Тогда монах спросил, есть ли что-то отдельное от этих частей, что было бы колесницей? Царь ответил: «Нет» .

Тогда Нагасена заявил, что царь тоже лжет: «Ты сказал, что приехал на колеснице, но не можешь сказать, что же из этого колесница» .

На это царь ответил: «Я не лгу, ибо в силу этих частей колесница существует как имя, как понятие, общепринятое употребление» .

«Именно , – согласился монах. – В силу моего тела, чувств, восприятия и так далее Нагасена существует как понятие, общепринятое употребление, имя. Но в абсолютном смысле нельзя обнаружить никакой личности» .

Это был конец диалога, как я его запомнил. Хорошо, итак, я не моя медитация, не мои роли, не мой особый статус. Кто встанет с койки? Кто испытывал такое напряжение в зале ожидания? Где обитают паранойя и смущение? Как они возникают? Если их нигде нельзя обнаружить или воспринять через органы чувств, если их форма – их размер и вес – движутся подобно облакам, тогда они пройдут. Где пройдут? Мои руки не могут удержать их. Ох уж этот ум. Причиной каких проблем он может стать!