Хелен Творков - Навстречу миру [litres]

Когда мне было тринадцать лет, мой наставник Селдже Ринпоче попросил меня определить приятные и неприятные ощущения в теле. Я все время использовал концепции для описания своих чувств: «Мысли о шоколаде создают приятные ощущения. Мысли о мусоре создают неприятные ощущения».

Но эти конкретные образы были обычными, в них не было ничего неожиданного, и они не оказывали никакого влияния на мое тело.

Селдже Ринпоче сказал: «Тебе не надо думать. Просто чувствуй. Чувствуй, что в твоем теле».

У меня не получалось, и я спрашивал, что делать: «Может, мне укусить себя за язык или вонзить ногти в ладони?»

«Нет. Тебе не надо создаватьощущение. В том состоянии, в каком ты сейчас пребываешь, просто почувствуй, что приятно, а что неприятно».

Я никак не мог понять, что он имеет в виду.

Однажды в начале урока Селдже Ринпоче сказал мне: «У меня хорошие новости. Завтра занятий не будет. У нас выходной, можем куда-нибудь пойти. Чем займемся?»

Выходной! Я любил пикники и поэтому предложил поехать в Манали, прекрасное место у подножья Гималаев, к северу от Шераб Линга. Оно напоминало мне родную деревню в Нубри, регионе в Северном Непале, к югу от непало-тибетской границы. Селдже Ринпоче сказал, что это потрясающая идея.

«Ты счастлив?» – спросил он.

«Да!» – воскликнул я.

«Как ты себя ощущаешь?»

«Чудесно. Мое сердце раскрылось, я счастлив, и это чувство излучается как солнечный свет и распространяется по всему телу».

«Это приятное ощущение», – объяснил Селдже Ринпоче.

Ух ты! Наконец-то я понял. Еще больше радости! Еще больше приятных ощущений!

И пикник, и шоколад – это просто умственные образы; но в моем случае один из них оказывал более сильное воздействие на тело. Я ел шоколад время от времени, и он не был редкостью – в отличие от выходного дня без занятий и с пикником. В теле всегда есть ощущения, возникающие как реакция на чувства притяжения и отторжения – даже если они и возникают на слишком тонком уровне, чтобы мы могли их обнаружить. Например, цветы обычно вызывают приятные ощущения. Они красивые и служат знаком внимания. Мы используем их, чтобы отмечать свадьбы и отдавать должное смерти. Мы дарим цветы на дни рождения, приносим больным друзьям, чтобы подбодрить их. Цветы улучшают нашу жизнь и поднимают настроение, и дарение цветов говорит о любви, заботе и преданности. К тому моменту, как мы становимся взрослыми, эти ассоциации уже преобладают в нашем отношении к цветам, и мы перестаем замечать, как реагируют на них наши чувства. Ум настолько вовлечен в свою собственную зацикленную историю, что он не обращает внимания на тело. Но направив на него пристальное внимание, мы обнаружим, что ощущение присутствует всегда, хотя бы очень тонкое.

Когда я начал работать с ощущениями, мне нужны были сильные раздражители. Например, после того как Селдже Ринпоче создал определенно приятное ощущение, он сказал : «На самом деле мы никуда не едем. Я просто пошутил».

Моя нижняя губа оттопырилась в недовольной гримасе, и я вдруг почувствовал тяжесть и печаль.

«Скажи, – спросил Селдже Ринпоче, – какие сейчас у тебя ощущения в теле?»

«Мое сердце закрылось и сжалось. Челюсть напряжена, и это неприятное ощущение скованности распространяется по телу». Я засмеялся. Наконец-то я понял ощущения, не размышляя о них.

Сидя на полу поезда я увидел, что мне нужно заново пройти этот урок, поскольку я воображал эту поездку, но не чувствовал ее… до этого момента. Я выдумал внешний мир, но исключил из него ощущения: однако параллельные вселенные тела, ума и внешних явлений всегда взаимозависимы. Ощущение связывает объект и ум; и часть тренировки ума заключается в том, что мы учимся осознавать более тонкие ощущения, направляя на них ум и наблюдая за тем, как они влияют на нас. Так мы можем слегка отстраниться от своих мгновенных реакций, и это приведет нас к освобождению. Без такого осознавания мы можем полностью потеряться во внешнем мире.

«Не убегай от этих неприятных чувств. Не пытайся превратить их в приятные. Принимай все, что возникает» . Я пытался… но абсолютная новизна происходящего и особенно потрясение от того, что я был один, выбивали почву из-под ног. «Притворись, что ты – старик, который наблюдает за играющими детьми, – предложил я себе. – Просто смотри, очарованный, даже невзирая на то, что ты познал препятствия, горе, печали и удары. Ты все это познал. Пришло время встать на краю и смотреть, как вода течет мимо. Просто наблюдай, не поддавайся течению».

Если использовать выражение, которое я узнал на Западе, то можно сказать, что я определенно родился с серебряной ложкой во рту – по непальским стандартам. В детстве меня беспокоили некоторые личные проблемы, включая серьезные панические атаки; но трудности, с которыми сталкивается большинство людей, обошли меня стороной. Я говорю даже не о крайней нищете моих попутчиков. Я понятия не имел о том, как купить билет на поезд или что такое стоять в очереди. Заказ такси и оплата поездки были для меня совершенно новым опытом. Я внимательно наблюдал за тем, как другие покупают маленькие одноразовые стаканчики чая, на случай, если тоже захочу сделать это.

Намерение подбросить дров в огонь должно было вытащить серебряную ложку из моего рта, пусть даже прямо сейчас, пока я сидел, напряженный и выпрямившийся, словно в каком-то дурном сне, и каждая клетка моего тела протестовала против такого решения. На каждой остановке пассажиры выходили, и еще больше людей заходило в вагон. Никто из них не выказал ни малейшего уважения к одеждам Будды.

Поезд дергался из стороны в сторону, и люди, которые пробирались по проходу в туалет, постоянно наступали или падали на тех из нас, кто сидел на полу. Каждый раз, когда это происходило, меня передергивало от отвращения. Возможно, все-таки тщеславие, а не благие устремления, привело меня к этой авантюре. В конце концов, я провел в закрытых сообществах всю свою жизнь. Как высокомерно было с моей стороны решить, что я сразу же начну наслаждаться волнами этого полуночного приключения.

Необычайно привилегированная обстановка, в которой я рос, не означала позолоченных дворцов и роскоши мира богов, но предлагала такую же обособленность и защиту. Я провел детство в простом доме бабушки и дедушки в Нубри и в небольшом женском монастыре своего отца. В этих скромных условиях я наслаждался обилием еды, наличием теплой одежды, атмосферой любви и безопасности. Сферы существования, или миры, – это термин, который используется в моей традиции при описании негативных эмоций. В мире богов преобладают гордость и чрезмерное стремление к удовольствиям и комфорту, что может выражаться по-разному. Например, те, кто живет в мире богов или хотел бы там жить, часто погружены в фантазии, и их легко соблазнить. Проявлением этого мира может быть пентхаус, поглощенность социальными сетями или пассивное отношение к жизни. Как бы это ни выражалось, когда мы усваиваем образ мышления, свойственный миру богов, и начинаем потакать своим слабостям и желаниям, наше стремление к поиску истины угасает, и мы пребываем в блаженном неведении.