Мён Бак Ли - Чудес не бывает

Для корпорации «Хёндэ», которая после 1970-х годов приложила все свои усилия к развитию сферы тяжелой промышленности, было недопустимо отказаться от автомобилестроения или от крупного машиностроения. Это была неразрешимая дилемма. На самом деле в автомобилестроение было также вложено немало энергии и на него возлагались большие надежды. Тем более, тогда "Хендэ Моторз" готовилась к выходу на зарубежные рынки. Объединение и закрытие компаний было просто недопустимо.

Визит в судоверфь «Хёндэ» на вертолете

То же самое было и в крупном машиностроении. У «Хёндэ» уже были возможности производить оборудование для АЭС. Отказаться от этой сферы означало просто упустить рынок ядерной и теплоэнергетики. Автомобилестроение и крупное машиностроение были главными сферами для «Хёндэ». Казалось, что политика контроля инвестиций в тяжелую промышленность — это сети, чтобы поймать корпорацию. Но политика нового военного правительства была обнародована, оставалось только сделать выбор.

После собрания с руководителями в «Хёндэ» президент Чонг Джу Енг решил сделать окончательный выбор в пользу автомобилестроения. Потому что это была индустрия будущего с безграничными возможностями. Крупное машиностроение тоже являлось привлекательной сферой, но это было непостоянное производство, и был сделан вывод, что если даже не удастся производить оборудование для энергетики, то будет возможность участия в строительстве АЭС и ТЭС. Смотря на нынешнее положение дел, такое решение Чонга было верным.

После того, как мнения руководителей корпорации по этому вопросу были оценены и собраны, я один отправился в комиссию госбезопасности и чрезвычайных ситуаций. Я встретился с двумя офицерами 17-го и 18-го выпуска Корейской военной академии. Офицеры сказали, что «Хёндэ» нужно просто сделать выбор, чему отдать предпочтение корпорация, — автомобилестроению или крупному машиностроению.

— Перед тем как сделать выбор, я хотел бы спросить, почему мы вообще должны выбрать. Сейчас может показаться, что инвестиции чересчур сосредоточены в тяжелой и химической промышленности, но вскоре придет время, когда это покажется недостаточным. Я беспокоюсь, что экономика напротив может ослабнуть, если исчезнет самый главный ее закон конкуренции из-за объединения всех конкурирующих компаний в одну. И это не потому, что «Хёндэ» не хочет отдавать автомобилестроение или крупное машиностроение. Я думаю, если говорить о будущем нашей экономики, то попытка контроля инвестиций — серьезная ошибка.

— Что касается законов, то по этому поводу было проведено достаточное количество дебатов и обсуждений. И сейчас уже не нужно множить теории. Скажите только, что выбирает «Хёндэ».

В первый день беседа закончилась ничем, все остались при своем мнении. На следующий день опять была встреча, но опять же изменений не было никаких. Однако я сделал один вывод. Суть которого заключался в том, что представители комиссии уже пришли к какой-то договоренности с другими компаниями, которые тоже должны были сделать выбор, и в этом процессе не участвовала только наша компания. Комиссия и другие компании надеялись, что «Хёндэ» сделает выбор в пользу крупного машиностроения. Я пришел к выводу, что они уже приняли решение за «Хёндэ», и в ходе разъяснительных встреч пытались склонить нас к этому.

Когда я пришел в комиссию в третий раз, офицер по переговорам сказал, как есть.

— Думаю, если учесть, что корпорация «Хёндэ» сделала большие инвестиции в тяжелую промышленность, и по характеру компании подходит именно эта сфера, а также строительство как одно из главных направлений, то для будущего ее развития более выгодным будет выбрать крупное машиностроение.

— «Хёндэ» отдает предпочтение автомобилестроению.

Сказал я прямо, не начиная издалека. Офицер был в растерянности. А потом стал настаивать, чтобы было выбрано крупное машиностроение. Я повторил, что «Хёндэ» в принципе не согласно с объединением, но если это неизбежно, то корпорация не откажется от автомобилестроения.

Тогда представители комиссии начали перечислять те положительные моменты, по которым «Хёндэ» должна выбрать крупное машиностроение. Но я был непоколебим. Как и предполагалось, начались угрозы и запугивания. Но я оставался на своем, тогда начались личные придирки.

— Где вы сейчас живете?

— Я живу на Кангнаме.

— В квартире?

— Нет, у меня свой большой дом.

— Да? А я живу в небольшой квартире примерно 43 кв. м на пригорке, куда даже вода толком не доходит. В то время как вы живете так комфортно, мы беспокоимся о будущем нашей страны. Почему вы так негативно относитесь к решению государства и не хотите ему содействовать?

Я не мог выслушивать все это молча.

— В то время, когда вы двое учились на государственные деньги в Корейской военной академии, я сам зарабатывал себе на учебу в университете, после поступления в который я должен был учиться, убирая на рассвете мусор в районе Итэвон. Когда вас родители отправляли в среднюю и старшую школу, я должен был зарабатывать не только себе на обучение, но и заботиться о своем пропитании. После окончания университета я работал днем и ночью на зарубежных объектах, чтобы заработать для страны валюту. Я не знаю, известно ли вам, что в 1974 году золотовалютные резервы страны были такими ничтожными, что государство было на грани банкротства. Этот кризис удалось преодолеть за счет тех долларов, которые были заработаны корейскими строительными компаниями за рубежом. Когда вы закончили учебу и начали работать, знали ли вы, что такое война? А я работал на зарубежных строительных объектах по 18 часов в сутки, спал не больше 4–5 часов, и это было все равно, что война. Слушая все это, офицер просто лишился слов.

— Мы тоже участвовали в войне. Во Вьетнаме.

Еле сдержав усмешку, я сказал.

— Я не могу согласиться со странной логикой, что вы патриоты, потому что военные, а я не патриот, потому что работаю в частной компании. Компания может быть объектом критики. Но такое отношение, когда игнорируется даже положительная роль компании, неправильное. Вы сказали, что живете в квартире на пригорке, а я человек, который жил в условиях значительно хуже. Так что плохого в том, что директор крупной строительной компании «Хёндэ» живет в большом доме? Этот дом мне построила компания, чтобы я мог принимать там иностранных гостей. Если вы считаете это неправильным, то, значит, я должен переехать в квартиру вашего уровня? Такова ваша цель государственного управления? Надо стараться, чтобы как можно скорее военные и государственные служащие жили на том же уровне, как и я, а не пытаться ограничивать людей, которые живут хорошо, благодаря только своим усилиям. Как вы собираетесь осуществлять новую политику с таким настроем?