Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Конек-Горбунок, Золушка, Гаврош — известные литературные герои, —а затем персонажи пьесА. Бруштейн, А. Макарьева, С. Маршака вышли на сцену.А. А. Брянцев собрал вокруг себя талантливыххудож­ников, молодых артистов, заведовать литературной частьюпригласил Самуила Яковлевича Маршака. Как и многие ленинградские ребята, ЛевКанторович видел представления ТЮЗа, повскоре он оказался там не толькозрителем. Один из друзейотца, критик Корней Чуковский, обратил внимание на способногомальчика, посоветовал ему серьезно заняться рисованием.Сначала художник Михаил Александрович Григорьев, человекне­обычной биографии, летчик во время первоймировой войны, занимался с Левой индивидуально, а потом при­гласил его в недавно созданную Детскуюхудожественную студию им. 3. И. Лилиной, тогдашней заведующейПетроградским губернским отделом социальноговоспитания. Студия была тесно связана с ТЮЗом, от бывшего особ­няка на улице Чайковского до Моховой недалеко,и сту­дийцы делили время между театром и учебными клас­ сами. РежиссерБ. Зон занимался с молодымисцениче ским искусством(приходил назанятия и А.Брянцев), будущиеактеры ТЮЗабыли часто сверстниками тех, кто сидел взале. Одаренных ребят собрал вокруг себя ху­дожник М. Григорьев, который наряду с В. Бейером и М. Левиным оформлял многие спектакли ТЮЗа в 20— 30־егоды.

Попросьбе автора родственница Л. Канторовича Р.А. Варшавская написала о семье, в которой рос буду­щий писатель: «В доме. .. всегда было много веселых за­тей, частые гости, шарады, игры, специально написанные юмористические стихи, инсценировки, в которых актив­ ноеучастие принимали дети — Лева и Ляля». Лева часто проявлялсвои художественные способности. Однажды ко днюрождения отца он собрал его стихи в книжку, оформил еекак настоящую.

Ученикистудии не расставались и в летнюю пору. Вместес артисткой ТЮЗаЕленой Николаевной Горловой ониотправлялись вдалекие путешествия по Крыму и Кавказу. Посвидетельству Е. Горловой, «Левушка вы­ делялсясвоим бесстрашием и первым совершал переходы самыхтрудных мест, иногда нарушая требования осто­рожности...» Характер вырабатывался в детстве. Лето 1927 года молодые художники вместе с М. А.Григорь­ евымпровели в Весьегонске, на Мологе. Жили коммуной в школе,оформляли местный клуб.

В 1923году двенадцатилетний Лев Канторович поте­рял отца,человека большой культуры, оказавшего силь­ное влияние насына. Довольно скоро семье стало туго­ вато, имальчик использовал свои возможности рисоваль­щика дляпосильного заработка в качестве помощника декоратора.Больше всего времени Лева проводил в ра­ боте надтюзовскими спектаклями вместе со своим учи телем,тут же общался и с театральной молодежью и с виднымирежиссерами. В1924 году Григорьев оформ­лял «Тома Сойера», в 1926-м участвовал в работе над «Тилем Уленшпигелем». Затем были «Разбойники» Шиллера и «Принц и нищий». Школой для молодого худож­ника становились театральные зарисовки. Они требовали наблюдательности, быстроты реакции. На одной из таких зарисовок 1927 года, сделанных «сухой кистью», запечат­лен восседающий на коне герой тюзовского спектакля Дон-Кихот (Н. Черкасов) и склонившийся перед ним его верный оруженосец Панса (Б. Чирков). Этот рисунок всегда висел в кабинете Черкасова...

В 1928 году, после девятилетки, — она помещалась в Басковом переулке, в доме бывшей гимназии княгини Оболенской,—Лев Канторович поступил в Институт истории искусств, но проучился только год. В 1929-м он оформил свой первый самостоятельный спектакль, начал работать в молодежной газете «Смена» и даже возгла­вил ее художественный отдел. Теперь он мог считать себя профессиональным художником.

Всреде молодых ленинградских художников конца 20-х годов Лев Канторович стал заметен. В ту пору моло­дые журналисты, начинающие писатели, художники не были разобщены. Встречались на Фонтанке в Доме пе­чати, в редакциях «Смены» и «Юного пролетария», в ши­роком коридоре третьего этажа бывшего зингеровского дома (Дом книги), где помещалось Издательство худо­жественной литературы (ГИХЛ).

Первой большой самостоятельной работой Льва Кан­торовича стали декорации и костюмы к спектаклю фи­лиала Красного театра (Госнардом) «Набег», поставлен­ному режиссером П.Вейсбремом по одной из ранних повестей Вс. Иванова в сезон 1929—1930 года. То, что оформителю спектакля 18 лет, никого не удивило: моло­дые прозаики и поэты не только печатали в этом возрасте свои произведения в периодике, но готовили к печати (и выпускали!) первые повести и даже романы. В кругах творческоймолодежи вместе с ленинградцами были при­ езжие,юные дарования из провинции ехали«завоевы­вать» столицы. Ленинградец Канторович сходился с ними так желегко, как и со старожилами, видевшими дет­ скимиглазами грозные события революционных лет.

В «Смене» к прежним товарищам Канторовича из сре­ды театральной прибавились новые: при редакции была литературная группа, которую вел Виссарион Саянов, сюда приходили Б. Корнилов, О. Берггольц, Б. Лиха­рев, в редакции бывали Ю. Герман, Г. Гор, Л. Рахма­нов — в будущем известные писатели. В самом коллек­тиве «Смены» художник постоянно общался с журнали­стами А. Розеном, В. Дмитревским, Л. Радищевым. Последний оставил еще не опубликованные воспомина­ния о совместной работе с Канторовичем. «Помню, как в редакции комсомольской газеты «Смена» появился спор­тивного вида юноша, рослый, красивый —такими рисуют летчиков, танкистов, покорителей Арктики. В дальней­шем, как мы знаем, это впечатление полностью оправда­лось. В те времена, а это был конец 20-х — начало 30-х годов, выполняя срочные задания — а они почти все были срочными, — художники рисовали прямо в редакции. В шуме редакционного дня, под звуки телефонных звон­ков и трескотню пишущих машинок Лев Канторович пре­спокойно работал. Это хладнокровие нередко выводило из себя нервного секретаря редакции, который начинал «пороть горячку» задолго до необходимого срока...

— Лева, искания потом! Надо же сдавать.

Лев Канторович часто переделывал рисунки по не­скольку раз. Иногда нам это было непонятно. Казалось, что рисунок уже вполне готов и вполне годен для печати, но художник вдруг все начинал сначала. Он укладывался в отведенное для него время, но если считал нужным переделать рисунок, то использовал это время до послед­ней минуты. Рядом с двумя опытными ремесленниками, работавшими за тем же столом, он казался человеком из другого мира...»

В тогдашней «Смене» был международный отдел. Вел его бывший работник КИМа Владимир Дмитревский. Отдел зачастую становился в газете главным. Целые по­лосы посвящались стачечной борьбе, событиям на КВЖД, восстанию в Индии, угрозе нападения на нашу страну. И, конечно, не только ремесленники давали «Смене» свои рисунки и карикатуры. Многие работы на внутренние темы принадлежалиВ. Селиванову. Политически остры­ми были рисунки Икара (К. Томковит), И. Шибанова, Д. Жукова. На одном из рисунков Икара — «Рискован­ный номер в китайском цирке» — вооруженный бандит пытался проглотить паровоз с вагонами. Так художник увидел захват КВЖД белокитайцами.

Читать дальше