Люк Бессон - Несносный ребенок. Автобиография [litres]

Но я был тогда слишком молод, я был захвачен водоворотом, и это меня пьянило. Я был похож на собирающегося на танцы подростка, позабывшего об обещании вовремя прийти домой.

Пьер – человек гордый и бескомпромиссный. Он не принял ни моих объяснений, ни извинений. Пьер был прямолинеен. Возможно, слишком. Он наказал меня как взрослого, тогда как я еще даже не знал, что значит быть взрослым. На этом наша история закончилась, к моему величайшему огорчению. Он сделал свой первый фильм без меня, и я ни в чем не смог ему помочь. Через несколько месяцев фильм вышел на экраны и не имел большого успеха. В нем были все просчеты, о которых я говорил Пьеру в Таормине. В одиночку фильм снимать нельзя. И это – благодаря ему – я уже знал.

Благодаря работе с Аркади я познакомился со сценаристом Аленом Ле Анри, который согласился поработать со мной над сценарием «Подземки». У меня была уже пятая версия сценария. Раньше в этой работе время от времени участвовал Пьер, но сценарий еще не был завершен. Я меня была целая галерея персонажей, которых мне никак не удавалось совместить. Ален Ле Анри был человеком строгих правил. Встречались мы ровно в назначенный час, его текст всегда был в полном порядке, а квартира – в безупречном состоянии. Мне казалось, что я в музее. Но приверженность к порядку имела положительные стороны, и постепенно сценарий стал обретать окончательный вид. Ален двигался вперед с неумолимостью нотариуса, а я был просто бешеным псом, но эта смесь быстро дала свои результаты. Главные герои обрели лучший вид и наконец-то встретились в извилистых тоннелях метро.

Я уже знал, что роллер станет культовой фигурой. Надо сказать, что меня вдохновил реальный роллер, карманник, которого я встретил в одну из ночей, когда слонялся в метро.

Верный данному обещанию, я созвонился с Ришаром Анкониной. Теперь он был признанным актером и уже получил «Сезара» за великолепную роль в фильме «Чао, паяц» [58] « Чао, паяц » (« Tchao Pantin », 1983) – фильм Клода Берри по одноименному роману Алена Пажа; обладатель пяти «Сезаров»; Ришар Анконина получил «Сезара» за лучшую мужскую роль второго плана. . Мы пропустили по стаканчику, и я торжественно вручил ему сценарий, гордый за нас и за проделанный нами путь.

Всего три года назад мы с ним нашли приют у друга и делились последним. Теперь мы готовы были бороться за то, чтобы платить по счетам. Фигурная скобка. Ришар ушел с улыбкой на губах и сценарием под мышкой.

У меня была немного сумасшедшая идея пригласить на главную женскую роль Шарлотту Рэмплинг. Эта актриса – настоящая звезда. Мы передали наше приглашение через ее агента, и – о чудо! – она согласилась с нами встретиться.

Встретились мы в баре шикарного отеля. У Шарлотты был колдовской голос. И такие же глаза. Мне показалось, что я Маугли перед удавом Каа. Ее буржуазность меня очаровала. Она пришла со своим парнем, Жан-Мишелем Жарром, который, к сожалению, говорил больше, чем она, и пытался предложить мне свою кандидатуру в качестве композитора. Я оставался вежливым, но предать Эрика Серра не мог. Шарлотта листала сценарий с таким видом, с каким листают журнал «Вог». Более женственных свет не носит. Она идеально подходила к этой роли.

В ту эпоху «Гомон» переживала не лучшие времена. Компания вложила значительные средства в итальянское кино, но итальянцы, кажется, больше тратили деньги на венецианские палаццо, чем на фильмы. Тоскан, видимо, испытывал из-за этого финансовые трудности, и список из тридцати финансируемых компанией фильмов каждую неделю сокращался.

Но «Подземка» в нем по-прежнему значилась, и я продолжал готовиться к съемкам.

Анконина позвонил и сообщил, что не сможет у меня сниматься. Я тут же подумал, что дело в датах съемок, но оказалось – в строчках! Ришар подсчитал строчки своего текста в сценарии и обнаружил, что их меньше, чем в фильме «Чао, паяц», а потому не мог себе позволить сниматься в моем фильме. У меня опустились руки. Бешеный пес, весело рвавший жизнь на части, превратился в салонную таксу, которая ест строго по расписанию. Мне стало так противно, что я не стал тратить время на уговоры.

Он выбрал темную сторону, тем хуже для него, и я пожелал ему успехов в карьере официанта.

На первой рабочей встрече с Шарлоттой она сообщила, что сценарий ей понравился, но у нее есть замечания. У нее безусловно имелся опыт, какого не было у меня, а ее голос был столь прекрасен, что я слушал ее замечания с большим удовольствием. Но она была непостоянна, и сценарий приходилось менять в зависимости от ее настроения. Сегодня она была полна энтузиазма и готовилась сказать «да», а завтра работа откладывалась, и она готова была отказаться от своего участия.

Контракт с «Гомон» был составлен, но подписи под ним никто еще не поставил.

Всюду были свои «да, но», везде вопросы без ответов. Я собирался начать съемки настоящего фильма, с настоящим продюсером, настоящими актерами, следуя всем процедурам и правилам Национального совета по бухгалтерии, но у меня ни в чем не было определенности.

Я начал сожалеть о старых добрых временах, когда мы ничего не соблюдали и вырывали наши фильмы из небытия, как шайка пиратов.

Мне было некомфортно в этом истеблишменте. Мне не нужен был золотой храм, чтобы молиться моему божеству. Мне не нужен был даже молельный коврик. У меня началась депрессия. Я чувствовал себя чайкой, ожидающей ветра с моря. Но однажды утром я получил неожиданную радостную весть. Фильм «Последняя битва» был номинирован на премию «Сезар» в категории Лучшая дебютная работа. Невероятно. После четырнадцати международных наград меня признали в моей стране. По такому случаю я купил себе пиджак и в день «икс» явился на церемонию по своей маленькой пригласительной карточке. Я вошел в зал, затаив дыхание. Здесь присутствовало все французское кино, без исключения. Длинные платья, бриллианты, безупречные костюмы. Все это впечатляло, но очень скоро я почувствовал себя неуютно. Все друг друга знали, улыбались, целовались, обнимались, но я не знал никого и прошел через зал невидимый, как официант.

Шарлотта, единственная, кого я знал, встретила меня быстрой смущенной улыбкой. Между тем накануне мы три часа работали с ней над сценарием. Но в тот вечер я был всего лишь молодым режиссером, знакомство с которым не стоило афишировать. Поэтому я оставил ее порхать возле великих и занял отведенное мне место. Оно было сбоку, в дальнем углу. Я уже понял, что место победителя не для меня. Вечер был долгим, скучным и претенциозным. Раздраженный, я вернулся домой на метро.

Тот вечер привел меня в бешенство. На станции «Обер» я мысленно пообещал вернуться, чтобы снять второй фильм, который станет пощечиной для всех.