Иван Франтишев - Слава героям

— А вы попробуйте побороться за таких, как Буданов. Поговорите с человеком, растолкуйте ему что к чему. Красноармеец Буданов парень, видать, боевой — поймет и, глядишь, распакует вещички, на сверхсрочную останется, — посоветовал комиссару комдив.

— Надо попытаться.

И вот сидят комиссар школы Неделин и красноармеец Буданов, покуривают, вспоминают друзей, походы.

Оба они добровольцами вступили в Красную Армию. Только Митрофан Иванович Неделин двумя годами раньше — в самые грозные дни восемнадцатого года. Феоктист Буданов в двадцатом году шестнадцатилетним пареньком пришел в резервный полк. В бою участвовать не привелось. Полк перебрасывали с одного места на другое. Но делали бойцы, большое дело: они восстанавливали мосты, дороги, в пургу, в морозы заготавливали дрова для Москвы и Петрограда. На вооружении у артиллеристов было около двадцати стареньких пушек, а тягловая сила — шесть лошадей. Когда надо было куда переезжать, то командование занимало по разверстке лошадей у крестьян.

— Да, трудные прошли годы, — вздохнул Митрофан Иванович, — но и сейчас еще нелегко.

— Теперь не сравнить, — возразил Буданов, — вон сколько у нас коней, исправная сбруя, орудия стоят как на подбор, во всем порядок.

— Все это верно, — соглашался комиссар Неделин, — но эти пушки нуждаются в опытных артиллеристах. А их недостает. Даже в нашей школе не хватает командиров отделений, знающих огневиков.

Феоктист не совсем понимал, куда клонит комиссар, и с откровенной простотой заметил:

— В школе бы я держал постоянные кадры, а не менял каждую осень, как делается сейчас.

— Правильно! — обрадовался Неделин. — Мы тоже так думаем. Почему бы, например, вот вам, Феоктист Андреевич, не остаться в нашей школе? Человек вы опытный, огневик отменный, конник лихой, товарищи вас любят. Да вам быть артиллеристом просто на роду написано.

— Я же демобилизуюсь, товарищ комиссар, хочется домой, пора и к делу пристраиваться, настоящее ремесло приобретать.

— Домом и полк может стать, как стал он для меня и остальных командиров, — заметил комиссар.

— Вы кадровые, вам положено по долгу службы.

— Верно, по долгу. Но разве этот долг не касается тебя, меня, всех советских людей? Касается. Мы все в ответе за нашу Красную Армию. Нам нужно порох держать сухим и быть всегда начеку. Это я слова Ленина тебе напоминаю, Феоктист Андреевич. Без оружия, без командиров, без дисциплинированной армии нам нельзя. Капиталисты враз слопают. Вот и выходит, что долг — он всех касается.

— Это я понимаю, — согласился Буданов.

— А раз понимаешь, то вот мой совет: оставайся на сверхсрочную службу. И станешь ты кадровой косточкой в полку, начнешь артиллерийскому делу обучать красноармейцев, приобретешь опыт, навыки. Что же касается дома, то дом у военного там, где полк, надо только полюбить походную жизнь, сродниться с нею.

— Нелегкую задачу вы задали мне, товарищ комиссар.

— А задачи, они всегда трудные, Феоктист Андреевич. Ну что, по рукам? — произнес комиссар.

— Подумать бы, — нерешительно ответил Буданов.

— Думать будем в походах, на стрельбах, в классах, а сейчас пиши рапорт командиру. Я рекомендацию дам по всем статьям. Чует мое сердце, — мечтательно произнес комиссар, — что из тебя, друг мой, хороший артиллерист получится. Глядишь, когда-нибудь я на учениях встречу Феоктиста Буданова во главе полка. А что? Подучишься — и полком станешь командовать! Советская власть широко открыла для нас дорогу, только учись, трудись, иди на линию огня, а не отсиживайся в обозе.

— А вы кем же мечтаете стать? — спросил у комиссара Феоктист.

— Кто, я? — улыбнулся комиссар. — Я тоже сидеть не собираюсь на одном месте. Подучусь, и подавай мне что-нибудь повыше полковой школы. Не лыком же шиты мы с тобой, Феоктист Андреевич.

— Уговорили, Митрофан Иванович, пишите: красноармеец Феоктист Буданов остается в полку на сверхсрочную. Только уговор, из полка я никуда не уйду, пока, как вы говорите, не стану его командиром, — не то в шутку, не то всерьез сказал Буданов.

— Люблю людей с твердым характером, — похвалил комиссар.

Нелегкой была служба в полку. С зарей уходил Буданов с солдатами в поле, с заходом солнца возвращался в казарму. Рыл с ними окопы, оборудовал огневые точки, учил наступать, обороняться, водил в атаки.

Судьба не особенно жаловала Буданова. Медленно продвигался он по служебной лестнице. На каждой ее ступеньке задерживался, осматривался, прочно утверждался, набирался опыта, знаний.

— Ты, Феоктист, не завидуй тем, которые с удивительной легкостью порхают с места на место и преуспевают в должностях и званиях, — говорил Неделин. — Не люблю я этих мотыльков. В нашем военном, да и в любом деле они вредны. Ты основательно узнай всю солдатскую службу, попробуй все на своей спине, — тогда и милости просим — иди, занимай пост, командуй людьми, учи их тому, что сам познал.

И, пожалуй, не было такой работы и службы в родном 43-м артиллерийском полку, которую не исполнял бы Феоктист Буданов. Ездовой, подносчик снарядов, заряжающий, наводчик, командир орудия, командир отделения, помкомвзвода, старшина, командир взвода, командир батареи, начальник разведки дивизиона, командир учебного дивизиона, начальник штаба полка, помощник командира полка. Это была большая и трудная дорога длиной в пятнадцать лет. Но ее Феоктист Буданов прошел с честью.

Обучая и воспитывая воинов, он упорно учился сам. После окончания артиллерийских командных курсов к опыту прибавились теоретические знания. Буданов стал увереннее решать самые сложные вопросы, принимать решения, резко выступать против косности, рутины, против всего, что мешало расти боеспособности армии.

Радовались артиллеристы, когда в полк поступили орудия нового образца. Всем они были хороши. Вызвала недоумение только инструкция, присланная с пушками. В ней черным по белому было написано, что по твердому грунту артиллеристы должны везти пушки осторожно, шагом.

Озадачило это Буданова, бывшего тогда командиром учебного дивизиона: «Да что они нас за дураков принимают, рекомендуя такую чушь? Мы же не парадный полк, а боевой».

С жаром взялись за учебу бойцы и командиры. Каждому не терпелось скорее попасть в поле, на огневой позиции испытать боевые качества орудия.

Вскоре полк вышел на трехдневные учения. Лесами, по полевым дорогам совершали марш артиллеристы. На опушке соснового бора дивизиону было приказано развернуться, занять позицию и с ходу открыть огонь. Буданов любил выехать на позицию лихо, нагрянуть врасплох, чтобы «враг» не успел опомниться.

— В галоп! — отдает команду Буданов, а сам — бинокль к глазам.