Иван Франтишев - Слава героям

— Беспокоят меня вон те две высоты, — показывая в сторону финской границы, говорил Буданов начальнику штаба. — Враг или с них нанесет удар, или же обойдет их и зайдет нам с тыла. Нужно быть готовыми встретить противника.

Произошло так, как и предполагал Феоктист Андреевич. Противник не решился наступать на участке, где его ждали хорошо вооруженные стрелки и артиллеристы. Финны, используя высоту, под ее прикрытием вышли к озеру и нависли с флангов. Создалась угроза окружения.

Командование дивизии приказало стрелковому и артиллерийскому полкам занять второй рубеж. С боями наши войска стали отходить к Сортавале.

В эти трудные дни, когда обстановка быстро менялась, когда в течение одного дня приходилось наступать и обороняться, отбивать контратаки и выходить из окружения, командир полка делал все необходимое, чтобы сохранить у людей спокойствие, уверенность в победе. «Паника — страшнее врага», — говорил он подчиненным ему командирам и требовал, чтобы они властной рукой наводили порядок, добивались во всем строжайшей дисциплины. Слова командира не расходились с делом.

После трехдневных боев стрелки по приказу командира стали отходить. Их прикрывали артиллеристы. Когда последние пехотинцы прошли мост, высоко нависший над бегущей меж гранитными скалами речкой, один из штабных офицеров, отвечающий за переправу, капитан Кочетков приказал вывести мост из строя. Бойцы подкатили несколько бочек бензина, чтобы облить мост и поджечь. Об этом Буданов узнал от своего адъютанта.

— Пехотинцы собираются уничтожить мост, а на той стороне наша батарея. Она держит под огнем дорогу, — волнуясь, докладывал Лисицын.

Буданов вскочил на коня и — к пехотинцам. Вовремя подоспел. Бойцы уже с зажженными факелами бегут к мосту.

— Стойте! — крикнул Буданов.

Бойцы остановились. К ним, ругаясь, подскочил капитан Кочетков, приказывая поджечь мост.

— Отставить! — рассердился Буданов, выхватывая пистолет. — Первого же, кто посмеет поджечь мост, пристрелю на месте. — Потом, успокоившись, тихо сказал Кочеткову:

— Там же, пойми, мои батарейцы огонь ведут, а ты им путь отрезаешь.

— Мне приказано уничтожить переправу, — принялся оправдываться капитан.

— Правильно, только зачем же паниковать, горячку пороть, — продолжал Буданов. — К тому же, сжечь мост — штука простая. Тут особого труда не требуется. А ты его заминируй, подведи шнур, а когда техника противника вступит на мост, подорви.

Так потом и сделали батарейцы, которые последними переправлялись на правый берег.

Под вечер Буданова вызвал к себе командир дивизии Бондарев.

— Садись, артиллерист, — и жестом руки указал на ящик из-под патронов. — Что, трудно, Феоктист Андреевич? И трудно не от забот и хлопот, а от обиды, что нас бьют по морде. Ничего не поделаешь. Перевес пока на стороне противника: у него больше сил, выгоднее позиции. Сейчас он думает нас отрезать, подтягивает флотилию, чтобы захватить водные коммуникации и напасть на нас с тыла. Нам приказано через остров Валаам вывести все войска, технику, лошадей под Ленинград. Там сейчас главное направление. Остановим и разобьем фашистов под Ленинградом, не удержаться им тогда и в Сортавале.

Комдив закурил, сделал несколько шагов по землянке, спросил:

— Какое настроение у артиллеристов?

— Сражаются храбро, не сетую на бойцов, — ответил Буданов.

— На артиллеристов я всегда надеялся — стойкие люди. Вот поэтому я и решил оставить твой полк для прикрытия. Веди огонь, не жалей снарядов, а тем временем мы эвакуируем основную силу, перевезем технику, продовольствие, фураж. Все это нам очень нужно там, под Ленинградом. Тебе оставим несколько барж — они вместительные, на них ты уйдешь последним. Задача ясна?

— Ясна, — тихо произнес Буданов и, обращаясь к комдиву, спросил:

— Может быть, попытаться закрепиться тут, а потом подкопить силенок, вызвать авиацию и в наступление. Уж больно боятся финны нашей артиллерии.

Бондарев нахмурил брови.

— Нет, Феоктист Андреевич, поступай как приказано, это для дела нужно, а в Сортавалу мы с тобой еще придем. Так и бойцам своим скажи. Пусть временные неудачи не удручают их, не выбивают из колеи.

Артиллеристы вместе с ударными группами стрелков стойко отбивали атаки противника. Коммунисты бросили клич: «Пока стреляет хоть одна пушка, не ступит в Сортавалу вражеская нога!»

Когда наши войска были переправлены на Валаам, артиллеристы получили приказ оставить Сортавалу. Буданов понимал, что всему полку сразу сесть на баржи и отплыть нельзя. Противник это быстро обнаружит и может помешать эвакуации.

Посоветовавшись с начальником штаба, с комиссаром и парторгом, он решил бо́льшую часть людей, коней и техники переправить на остров, а самому остаться с одной батареей и прикрыть отход, отвлечь противника.

Еще трое суток батарея и рота пехотинцев удерживали позиции. Было трудно обороняться. Помогла русская смекалка. Один из командиров орудий вологодский паренек Семен Мельников предложил чаще менять огневые позиции. Выстрелило орудие — и сразу перевезти его на другую позицию, и снова — огонь. И так с места на место. У противника создалось впечатление, что на рубеже обороны по-прежнему много орудий, а их было всего четыре.

Ночью оставшиеся для прикрытия погрузились на баржу. К Валааму подошли ранним утром. Начальник штаба, всегда сдержанный, тут не выдержал, бросился обнимать командира:

— Заждались вас, Феоктист Андреевич.

— А мы тут как тут, — смеялся Буданов. — Ставь на котловое и фуражное довольствие.

Через полчаса чисто выбритый, подтянутый капитан Буданов стоял перед командиром дивизии и докладывал: полк в полном составе выведен на остров, убитых нет, раненым оказана помощь. В наличии тридцать пять орудий, два боекомплекта снарядов, пятьсот семьдесят лошадей.

— Постой, постой, — заинтересовался комдив, — откуда у тебя столько коней?

— А мы их на пристани в Сортавале подобрали.

— Молодцы, кони нам очень нужны.

Несколько дней полк Буданова пробыл на острове, а в конце августа 1941 года был переброшен под Ленинград.

В боях на берегах Невы, в битве за город Ленина мужали и закалялись воины-артиллеристы, приобретали опыт, становились храбрыми солдатами, научились стойко переносить все тяготы и лишения.

Дрался полк на подступах к 8-й ГЭС, насмерть стоял на Невском «пятачке», у Ивановских порогов. В январские трескучие морозы штурмовал Шлиссельбург. Много на счету полка было трудных и кровавых боев. Но больше он уже нигде не отступал. Неудачи первых дней войны научили и бойцов, и командиров воевать по-настоящему. Теперь каждое решение командиров было всесторонне обдумано, обосновано. Меньше всего они полагались на «ура», тактически грамотно решали самые сложные вопросы, смело маневрировали, в бою навязывали врагу свою волю.