Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

Через несколько дней Стивен слег с внутренним абсцессом, который не поддавался лечению, и умер в феврале 1943 года, за несколько дней до тридцатидвухлетия. Армейский друг писал его родителям: «Думаю, что короткая жизнь Стивена имела особенно важное значение в эти дни, когда ваш народ постигли неописуемые страдания и когда чуме антисемитизма все еще не положен предел. Своим воспитанием в вашем сельском доме, учебой в Итоне и университете и теперь своей смертью Стивен был в самом сердце и средоточии английских традиций. И в то же время он гордился тем, что еврей. На свете не найти лучшего примера подлинной любви к родине, столь противоположной той дешевой имитации, с какой мы ведем бой сегодня. Множество друзей Стивена по Кембриджу, его полку и другим местам навсегда запомнят его как ответ на подлую и глупую критику вашего народа».

Надежды всей семьи, родителей, дядьев, тетушек были возложены на Стивена. Теперь же осталось только отчаяние. Ханна умерла в 1946 году. Ее отец остался один потерянно мерить шагами комнаты своего большого пустого особняка. Он умер в 1968-м на девяносто пятом году жизни, и с его смертью баронетство и его ветвь династии Коэнов засохла.

Другие ветви цветут до сих пор.

У Лайонела Коэна было пятеро сыновей и дочь. Старший, Эдвард, умер холостяком в возрасте пятидесяти одного года, а младший – в двадцать три. Но остальные стали родоначальниками собственных плодовитых династий. Все трое поступили в семейную фирму «Луис Коэн и сыновья» и ушли из нее в 1901 году с немалым состоянием. Старший брат, Леонард Лайонел Коэн, продолжал активно заниматься делами в Сити как член правления Лондонской биржи и директор нескольких железнодорожных компаний. Он был президентом еврейского Совета попечителей более двадцати лет и некоторое время президентом Ассоциации еврейских переселенцев; но его главным детищем был Фонд больницы короля Эдуарда, где он служил почетным секретарем и чью финансово-административную структуру он помогал реорганизовать. В признание за этот труд ему присвоили звание рыцаря-компаньона Королевского ордена Виктории. Он вкладывал значительные средства в собственность, и ко времени смерти в 1938 году в его завещании были указаны более 300 тысяч фунтов. У него была дочь Айрин (вышла за полковника Томаса Сибэг-Монтефиоре) и сын, теперешний лорд Коэн из Уолмера, один из самых видных юристов нашего времени.

Второй брат, Фрэнк, на семь лет младше Леонарда Лайонела, проявил себя не так активно. Ему было тридцать шесть, когда семейный банк ликвидировали, и большую часть оставшейся долгой жизни (он умер в 1955 году в возрасте девяноста лет) он ничем особенным не занимался, зато делал это с размахом. Он был завсегдатаем разных клубов, и самым любимым его клубом был, пожалуй, Сент-Стивен, что против здания парламента. Он жил в Бейсуотере и каждый божий день проходил через четыре королевских парка – Кенсингтон-Гарденс, Гайд-парк, Грин-парк и Сент-Джеймс – по дороге в клуб. Потом был обед и политические сплетни и, скорее всего, сон в глубоком кожаном кресле, потом поездка в кебе домой на чай. Опаздывать домой было никак нельзя, ведь обязательно нужно было успеть переодеться то для благотворительного приема, то для семейного празднества или хотя бы для ужина с ближайшими родными. А по пятничным вечерам они с женой по очереди с другими братьями принимали у себя весь клан.

Фрэнк женился в 1896 году на Берте, дочери Саймона Уэйли, и у них родилось двое сыновей и три дочери. Один из сыновей во время учебы в Кембридже подружился с Ч.П. Сноу. Их дружба продлилась всю жизнь и послужила вдохновением для одного из романов Сноу – «Совесть богачей», где прототипом главного героя выступает Фрэнк Коэн. Фрэнк отличался несколько холерическим темпераментом, даже желчным, и его главной заботой были старания устроить жизнь его детей за них. Тут он потерпел полный крах – что, однако, не помешало делать все новые попытки.

Одна из его первых неудач случилась, когда его дочь Бетти объявила, что хочет выйти замуж за молодого человека по имени Альберт Полак. Полак? Что за Полак? Фамилия была еврейская и звучала знакомо, но входит ли он в Родню? Нет, он сын преподобного Полака, священнослужителя, директора Еврейского дома в Клифтон-колледже.

Молодой Полак, невысокий, субтильный и большеголовый, недавно окончивший Кембридж и поступивший на должность младшего учителя в Тонтонской школе, предстал перед ним.

Фрэнк осмотрел его с головы до ног, потом с ног до головы.

– В состоянии ли вы, – таковы были его точные слова, – в состоянии ли вы обеспечить моей дочери то содержание, к которому она привыкла?

Полак ответил, что, пожалуй, нет.

– Сколько вы зарабатываете?

– Триста фунтов.

– В год?

– В год.

Конец собеседования.

Но Бетти упорствовала, мать сочувствовала ей, и в конце концов, после того как Полак получил обещание, что сменит отца в качестве заведующего интернатом в Клифтоне, его без дальнейших оговорок приняли в семью. Брак был заключен в Центральной синагоге на Грейт-Портленд-стрит в присутствии Господа Бога, главного раввина и собравшейся Родни и оказался чрезвычайно счастливым.

Полак был исключением, так как евреи его класса редко оказывались за столом у Коэнов. Ч.П. Сноу, человек скромного происхождения, часто обедал у Фрэнка, но Сноу был гой. «Если б я был евреем, – сказал он, – мне не позволили бы и ногой ступить в их дом. Никто никогда не видел у Коэнов еврея одного со мной класса».

Полак познакомился с Бетти через ее братьев, которые жили в клифтонском интернате. Их тетя миссис Роберт Уэйли-Коэн часто снимала плавучий дом в Хенли на время регаты и приглашала погостить всех юных кузенов и кузин с друзьями. Это была ежегодная брачная ярмарка. Они мало интересовались гонками яхт, но зато много интересовались друг другом. Именно в Хенли Джон Сибэг-Монтефиоре, член страхового объединения Ллойда, познакомился со своей будущей женой, и именно там Полак впервые встретил свою.

«Весьма безответственно приглашать людей такого сорта», – заметил Фрэнк.

Но хотя он не смог помешать дочери выйти за нищего, все же он мог позаботиться о том, чтобы ее деньги были надежно припрятаны, и составил настолько запутанный брачный контракт, что разобраться в нем сумел бы только самый блестящий юрист. В нем указывалась крупная сумма денег, но вся она была рассована по разнообразным доверительным фондам, и капитал переходил от дочери к ее детям, а от детей к внукам до n-ного поколения.