Михаил Шмелев - Фронтовая юность

В кругу молодых бойцов оказался и лихой ординарец комбата Вася Барков. Он с юмором рассказывал о том, как испугался, когда нечаянно выстрелил из ракетницы, как переплывал Лучессу, лавируя между льдинами, как бежал почти босиком по снегу.

— Слушать об этом, может быть, и интересно, но пользы немного, — говорил он. — А вот, обратите внимание, перед вами пулемет «максим». Из него старшина Копнев в одном бою истребил больше семидесяти гитлеровцев. Это помогло батальону удержать важный рубеж, отбить шесть контратак противника. А что обеспечило успех Копневу? Хорошее знание «максима», любовь к нему, умение обращаться с оружием, вера в это оружие. У вас в руках винтовки. Они ведь тоже большую силу имеют. Знаете, сколько сосновых досок, которыми обшита вот эта траншея, может пробить пуля?

— Ну, штук десять, пожалуй, пробьет, — ответил Адам Городецкий.

— Э-ка, хватил! Десять… — заметил Барков. — Тридцать пять! Если, конечно, стрелять с небольшого расстояния и поставить доски сантиметров на двадцать — двадцать пять одна от другой. А землю пуля пробивает толщиной в метр, деревянную стенку и мешки с песком — толщиной в семьдесят сантиметров. Вот что может пробить пуля. Так что оружие у вас, прямо скажу, отменное. Берегите его, ухаживайте за ним, и оно вас не подведет.

Занятия с новобранцами по изучению военного дела проводились днем и ночью. Противник на нашем участке фронта имел много танков, поэтому штаб полка, командиры батальонов большое внимание уделяли подготовке истребителей танков. В подразделениях опять появились «азбуки» — небольшие металлические пластинки со схемами вражеских машин. При этом оказалось, что кое-кто из бойцов привез их на новый фронт с плацдарма на Лучессе.

Комсорги рот в свободное от занятий время беседовали с воинами о том, что Родина награждает героев за каждый подбитый или сожженный танк, что противотанковое ружье в руках смелого солдата — гроза для танка, что связкой гранат и даже бутылкой с горючей смесью можно уничтожить любую вражескую машину.

В борьбе с врагом, в том числе с его танками, подразделения накопили большой опыт. Важно было вооружить опытом молодых воинов. Тут у нас были, можно сказать, неисчерпаемые возможности. Как-то мы с Згоржельским подсчитали; людям полка было вручено в общей сложности 1229 орденов и медалей [6] Архив МО СССР, ф. 961сп, оп. 80461с., д. 11, л. 63. . А ведь за каждой наградой стоял героический подвиг. За два года в полку совершено 1229 подвигов!

— Расскажите молодым, за что вас наградили орденом или медалью, — обратились мы к бывалым воинам. И люди охотно делились своими знаниями и опытом.

Запомнилось выступление разведчика сержанта Николая Меньшикова — сына бывалого воина Ивана Николаевича Меньшикова. Сын гордился отцом. Боевая слава отца уходила в далекое прошлое. За отвагу и мужество, проявленные еще в первую мировую войну, он был награжден Георгиевским крестом. Иван Николаевич — участник гражданской войны. Под Псковом он пять раз ходил в штыки на немецких захватчиков.

А у сына на груди ордена Красного Знамени, Отечественной войны II степени (к концу войны он стал полным кавалером ордена Славы). «Весь в отца пошел», — говорили о Николае в полку. Поначалу он был сапером, до сорока раз вместе с товарищами ходил в разведку, под вражеским огнем делая проходы в минных полях и проволочных заграждениях.

Особенно отличился Николай в одной из дневных разведок боем. Он обезвредил свыше пятидесяти мин. В проход, проложенный сапером, устремилась группа захвата. В коротком, жарком бою бойцы уничтожили более двадцати гитлеровцев, взяли пленных.

Однажды, возвратившись с очередного задания, Меньшиков обратился к командиру разведроты с просьбой зачислить его в группу захвата. «Хочу сам, собственными руками взять живым фрица», — писал он в рапорте. Прошло три месяца, и на счету Николая уже значилось восемь «языков», три рейда по ближним тылам противника [7] Архив МО СССР, ф. 274сд, оп. 693600, д. 2, л. 14. .

Вот об этом-то и рассказал Николай собравшимся бойцам. На беседе присутствовал комсорг батальона Василий Ющенко. Выждав, когда разведчик ответит на вопросы бойцов, он сообщил:

— Сегодня я получил письмо от матери Николая. Послушайте, что она пишет.

Мать гордилась сыном, удостоенным высоких правительственных наград, тепло вспоминала о нем, благодарила комсорга за радостную весточку.

«Я буду еще больше работать на заводе, — заканчивалось письмо, — еще больше помогать вам, дорогие сыночки, чтобы скорее разгромить фашистских захватчиков. Бейте их, как бьет их мой сынок Коля…»

Для бесед с молодым пополнением приглашались и знатные люди соседних полков. Глубокое впечатление оставила встреча с сержантом Павлом Федоровичем Потехиным, пулеметчиком, участником первой мировой войны.

— Товарищ сержант, скажите, за что вы получили три Георгиевских креста? — спросил молодой боец Марченко.

Потехин говорил чуть заикаясь, но просто, душевно. Его рассказ, записанный мною, воспроизвожу почти дословно.

— Наперво скажу, что каждый крест достался в бою, — начал, откашлявшись, Павел Федорович. — Нас тогда называли георгиевскими кавалерами. Это не те кавалеры, что даму к танцу приглашают. В понятие «кавалер» вкладывались все достоинства воина, а главное — его храбрость. Вот и сейчас Степана Рудя можно называть кавалером ордена Славы.

Ну, а за что меня наградили? Под местечком Козьяны это было. Трое суток шел жаркий бой, а потом приказ вышел: отойти на другие позиции. Тут вызывает меня ротный и говорит: «Будешь, Потехин, врага держать, пока мы новые рубежи занимаем. До ночи продержаться надо. Умри, но продержись. Понимаешь?». «Понятно, — отвечаю ротному, — только патронов поболее оставьте». И верно, боезапасу дали много. Лежу. Как на грех, дождь пошел. Промок до ниточки, а лежу — надо. Наблюдаю. Вижу — немцы лезут. Много их лезет, да мне не до счета. Подпустил их поближе, да и полоснул из своего «максима». Как снопы, падали они. Пулемет работал, словно часики. У немцев паника. Забегали по полю, как мыши, а я бью по ним. Откатились немцы назад. Потом снова пошли. Молчу, а когда подошли близко — ударил наверняка. Продержался я так до вечера. В сумерки пришел от командира приказ: вернуться мне в роту. За этот бой мне и дали первый Георгиевский крест…

Ходил я и в разведку. Вместе с товарищем больше десятка немцев перебили, а одного взяли в плен. Вскоре за это меня наградили вторым Георгиевским крестом…

Пошли мы как-то в наступление. Много верст гнали немцев. В этих боях до полсотни врагов отправил на тот свет. И наградили меня в третий раз Георгиевским крестом.

Бывалый солдат на минуту замолчал, глубоко затянулся самокруткой и, подмигнув сидящему поблизости бойцу, продолжал: