Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

На «тройку» была объявлена охота. Террористы разделились — Захарченко и Петерс пытались уйти вдвоем, а Опперпут один. Почти через месяц, 5 июля, в советских газетах было опубликовано сообщение ТАСС, а 6 июля в «Правде» появилось интервью с заместителем председателя ОГПУ Генрихом Ягодой. В этих публикациях рассказывалось о том, как ловили и как обезвредили террористов. По словам Ягоды, Опперпут «едва не был задержан 18 июня на Яновском спиртоводочном заводе, где он показался подозрительным». Он пытался бежать, отстреливался, ранил трех человек, но его все равно обнаружили. Опперпут был убит в перестрелке.

Захарченко и Петерс пытались пробраться к границе через витебское направление. Они захватили автомобиль, убили шофера, а его помощника заставили вести машину. Но раненый помощник водителя все же умудрился ее испортить. Тогда террористы бросили машину и скрылись в лесу. Однако их тоже обнаружили. «В перестрелке с нашим кавалерийским разъездом оба белогвардейца покончили счеты с жизнью. Вознесенский был убит на месте, Шульц умерла от ран через несколько часов», — заявил Ягода.

Есть и другая версия. Якобы Захарченко и Петерс вышли на полигон войск Красной армии в районе села Ситно. Там как раз проходили летние сборы. Уже после Второй мировой войны в русской эмигрантской печати появилось свидетельство некоего бывшего красноармейца Ивана Репина, находившегося тогда на полигоне и якобы видевшего последние минуты жизни Захарченко и Петерса своими глазами. «На противоположной опушке леса, — вспоминал он, — в интервале между мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина обращается к нам, кричит: — За Россию! — и стреляет себе в висок. Мужчина тоже стреляет, но в рот. Оба падают.

…Еще раз увидел я эту героиню часа через два. В скромном сером платье она лежала прямо на земле у штаба нашего полка. Ниже среднего роста. Средних лет. Шатенка. Мертвенно бледное лицо, заострившийся нос, закрытые глаза. Едва заметное дыхание. В бессознательном состоянии…

Позднее я слыхал, что “шпионка” в тот же день и в том же бессознательном состоянии была “погружена” в вагон-ледник и отправлена в Ленинград».

По различным данным, Захарченко и Петерс погибли то ли 18-го, то ли 23 июня 1927 года.

Вторая, «ленинградская», «тройка» — Ларионов, Соловьев и Мономахов — вечером 6 июня бросила гранаты в помещение партийного клуба на набережной Мойки, где проходило заседание философской секции. Одна из гранат не взорвалась, от взрыва второй было ранено 26 человек. «Тройка» сумела уйти с места теракта и благополучно добраться до Финляндии.

Седьмого июня на вокзале в Варшаве был смертельно ранен полпред СССР в Польше Петр Войков. В него стрелял 20-летний эмигрант Борис Коверда. В Союз национальных террористов он не входил, но тоже выражал желание отправиться в СССР, чтобы вести там борьбу с большевиками.

В тот же день в Минске была устроена железнодорожная катастрофа, в которой погиб заместитель полномочного представителя ОГПУ по Белорусскому военному округу Иосиф Опанский.

Десятого июня «Правда» напечатала сообщение «От коллегии Объединенного Государственного Политического Управления». В нем говорилось о смертных приговорах двадцати находившимся в заключении контрреволюционерам. Они были расстреляны в тот же день.

Успех «тройки» Ларионова воодушевил Кутепова. По его поручению Георгий Радкевич, новый глава Союза национальных террористов, начал готовить очередные группы боевиков к забросу в СССР. Первую возглавил капитан-артиллерист Александр Балмасов (Болмасов) [106] Фамилии некоторых эмигрантов — «активистов» в различных источниках пишутся по-разному. Того же Радкевича часто называют Радковичем, Балмасова — Болмасовым, Шорина — Шариным и т. д. — один из самых опытных членов кутеповской организации. Советскую границу к тому времени он переходил уже 9 раз. Его напарником был 23-летний Александр Сольский. Во вторую группу входили Александр Шорин (в апреле 1927 года вместе с Радкевичем и Каринским он ушел из СССР после предупреждения Опперпута) и участник недавней ленинградской акции Сергей Соловьев.

В Латвии готовилась к операции «тройка», в которую входили мичман Николай Строевой (в его активе имелось уже четыре перехода советской границы), фельдфебель Василий Самойлов (он дважды переправлялся в СССР) и Александр фон Адеркас. Никакой связи с «финскими» группами у них не было.

Операция для всех трех групп закончилась полной катастрофой. Шорин и Соловьев погибли в бою с пограничниками. Балмасов и Сольский были взяты в плен. Та же участь ожидала и «латвийскую тройку».

Двадцатого сентября в Ленинграде началось выездное заседание Верховного суда СССР под председательством Василия Ульриха. К изумлению эмиграции, такие «железные» люди, как Балмасов, Строевой, Самойлов и их молодые товарищи, на процессе каялись и говорили о разочаровании в своих прежних идеалах и своей борьбе. Это их все равно не спасло — только один фон Адеркас получил 10 лет заключения, а остальные были расстреляны.

В сентябре 1927 года, сразу после «процесса пяти», правительство СССР официально потребовало от Финляндии высылки кутеповских боевиков — Радкевича, Ларионова и Мономахова. Финнам пришлось пойти навстречу Москве, а боевикам — уехать в Польшу.

Летом 1928 года Георгий Радкевич тоже оказался в Москве.

Незадолго до этой «боевой вылазки» Радкевич приезжал в Париж, где встречался с вдовой Рейли Пепитой. «Он явился ко мне однажды утром, бледный, растрепанный, с опустевшим, полным отчаяния взглядом, — вспоминала она. — Можно было подумать, что он пьян или не спал несколько ночей. Горе его было безмерно велико, я не находила утешающих слов и молчала. Мне казалось, что я отчасти сама виновата в гибели Марии. Она ушла мстить за моего мужа, которого невольно выдала чекистам, и отдала свою кровь за его кровь». Радкевич сказал: «Надо ехать в Россию. Без нее я все равно ни на что не годен. Сегодня уезжаю… Я еду в Россию и вытащу ее. Это теперь главная задача».

В тот же день к вечеру Пепита видела его в русском кафе, где Радкевич пил. Она попросила Кутепова оставить его в Париже, но тот ответил: «Вы сами видите, во что он обратился. Совсем потерянный человек. Если он останется здесь, он погибнет. Отличный офицер может превратиться бог знает во что. Для него лучше умереть в бою с врагом».

Перед отъездом Радкевич пообещал ей узнать, жив ли Сидней Рейли. В ней еще тоже тлела слабая надежда на это.

Радкевич и Дмитрий Мономахов перешли в СССР из Румынии. 6 июля они бросили бомбу в бюро пропусков ОГПУ. При этом один человек был убит и несколько ранены. Пепита вспоминала: «Однажды утром в газетах появилось сообщение: