Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Уже в этом рассказе много неясного. Когда Рейли начал создавать свои «пятерки» — сразу после появления в Москве или после того, как был вынужден уйти в подполье? Кто входил в эти ячейки? Сколько их было? И вообще — существовали ли они на самом деле или Рейли, так сказать, приукрасил свою деятельность в Москве?

В августе 1918 года Рейли находился уже на нелегальном положении. Он отпустил бороду и одевался в стиле «а-ля рюс» — кепка, сапоги, косоворотка, подпоясанная ремешком. Джордж Хилл, с которым они конспиративно встретились в одном из московских парков, ехидно сказал, что Рейли похож на «противного черта». Тот ответил в том смысле, что и Хилл выглядит не лучше.

Как утверждает Хилл, они встречались почти ежедневно, обменивались во время этих встреч новостями, а Рейли посвятил его в детали своего плана по свержению большевиков. Но любопытно, что о никаких «пятерках» Рейли Хилл ничего не упомянул. Хотя, по его словам, тот поделился с ними самыми мельчайшими подробностями замысла, и «если бы с Рейли случилось что-нибудь, я бы смог довести его задачу до конца». Но оба разведчика надеялись на то, что «первую скрипку» в перевороте сыграют вовсе не боевики-подпольщики, а совсем другие люди.

Если предположить, что Рейли еще с июня — июля начал заниматься разработкой плана по свержению советской власти, то, следовательно, его работа в этом направлении шла параллельно с операцией ВЧК по внедрению в организации контрреволюционеров. Она началась тоже в июне. Ну а в августе 1918 года эти две операции пересеклись, и заключительная фаза заговора развивалась уже, судя по всему, под наблюдением чекистов, которые в определенный момент нанесли по заговорщикам удар.

«Его план, — писал Хилл о Рейли, — был смелым и далеко идущим и предусматривал ни больше ни меньше как арест всего большевистского руководства, включая Ленина и Троцкого руками их латышской охраны. Успех этого плана изменил бы историю мира до такой степени, какой мы не можем даже представить». Вполне возможно, что и так, но, как видно, главной ударной силой переворота, по замыслу Рейли, должны были стать не русские контрреволюционеры, а латыши. Но почему же именно они?

Национальные латышские батальоны воевали в составе русской армии в 1915–1916 годах в Курляндии, Лифлян-дии, под Ригой. В 1916 году была сформирована Латышская стрелковая дивизия. Ее части мужественно сражались в сентябре под Ригой и в декабре того же года под Митавой (в так называемых «Рождественских боях»). Большинство из латышских стрелков поддержали Октябрь. По решению собственного руководящего органа — Исполкома Комитета латышских стрелков их части снимались с фронта и отправлялись в Петроград «для защиты революции». Постепенно именно латыши стали играть роль своего рода «преторианской гвардии» большевиков. Они участвовали в разгоне Учредительного собрания в январе 1918 года, обеспечивали переезд советского правительства в Москву, охраняли Кремль и Большой театр во время проведения V съезда Советов, подавляли выступление левых эсеров 6 июля 1918 года и восстания в Ярославле, Муроме, Рыбинске. К осени 1918 года в Красной армии их насчитывалось 25 тысяч, а в целом на стороне красных воевало, по различным оценкам, 70–80 тысяч латышских стрелков. Это было самое крупное «национальное меньшинство» в Красной армии.

Латышская советская стрелковая дивизия была образована 13 апреля 1918 года приказом Совнаркома, ее командиром стал Иоаким Вацетис.

После Гражданской войны латышские стрелки оставили о себе противоречивую память. С одной стороны — многих из них канонизировали как «преданных борцов и героев революции», наиболее надежных и храбрых красных бойцов. С другой — о них ходили слухи как о хладнокровных убийцах и палачах русского населения, особенно крестьян. Была в ходу такая поговорка: «Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!»

«Ленин, — писал Джордж Хилл, — …превратил латышей в спинной хребет большевиков и “построил” на них свое могущество… Они хорошо питались, размещались в прекрасных казармах. Все было сделано для того, чтобы они были довольны своей судьбой».

Все это так, но это лишь одна сторона правды. Была и другая. Далеко не все латыши поддержали большевиков. «Белые латыши» (около 10 тысяч человек) сражались в армии Колчака. А в Москве и Петрограде они участвовали в работе различных подпольных организаций. Самую крупную из них возглавил командир 1-го Латышского стрелкового полка полковник Фридрих Бредис (Бреде), георгиевский кавалер. Она вступила в контакт с «Союзом защиты Родины и Свободы» Бориса Савинкова, а Бредис даже занял в штабе «Союза» должность начальника разведки, контрразведки и ответственного за пропаганду в советских латышских частях. Судя по всему, у Бредиса была связь и с французскими разведчиками в Москве.

Положение в Латышской дивизии и возможная контрреволюционная пропаганда в ее рядах очень волновали большевиков. В 1918 году латыши действительно охраняли главные советские объекты в Москве. Достаточно им было всего лишь повернуть штыки, и переворот, о котором мечтал Рейли, стал бы реальностью. А для того чтобы распропагандировать их, можно было прибегнуть к самой элементарной схеме: ваша родина под немецкой оккупацией — большевики, заключив мир с немцами, предали интересы России, но и предали интересы Латвии, оставив ее под «немецким сапогом» — давайте свергнем большевиков, возобновим войну с немцами, освободим от них Латвию, и тогда вернетесь домой.

Было и еще одно важное обстоятельство. Многие латыши в то время занимали ответственные посты в партийных и советских органах, а также в ВЧК, где они вообще составляли около половины сотрудников. Как бы они повели себя в случае восстания их земляков в Москве? Наверняка заговорщики задавались и этим вопросом.

Шестого июля левые эсеры попытались подбить латышей на восстание против большевиков. Тогда, правда, Латышская дивизия осталась верной большевикам и сыграла ключевую роль в подавлении левоэсеровского выступления. Но советские руководители прекрасно понимали, что эта попытка перетянуть латышей на свою сторону может быть далеко не последней. И оказались правы — весь так называемый «заговор послов» основывался как раз на предполагаемой измене красных латышских стрелков большевикам.

В сентябре 1920 года бывший зампред ВЧК Яков Петерс [38] Яков Христофорович Петерс (1886–1938) служил в органах госбезопасности до 1930 года, затем в органах партийного контроля. Приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни и расстрелян. (тоже, кстати, латыш), а теперь член Туркестанского бюро ЦК РКП(б) и полномочный представитель ВЧК в Туркестане, подготовил объемный доклад о «заговоре послов». В архиве ФСБ он сохранился под названием «Работа т. Петерса об истории возникновения дела Локкарта».