Элисабет Осбринк - 1947. Год, в который все началось

› Процесс против 14 высокопоставленных военных, обвиняемых в преступлениях против мира, военных преступлениях и преступлениях против человечности.

› Процесс против врачей и медсестер центра Хадамар, виновных в убийстве тысяч людей с пороками развития и душевнобольных.

› Процесс против охранников Освенцима.

› Процесс против Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима.

› Процесс против айнзацгрупп.

Двадцатого августа выносят приговор 23 врачам, обвиняемым в медицинских опытах на узниках лагерей. Кое-кто из них защищается, говоря, что их эксперименты не отличаются от аналогичных опытов, проводимых американскими и немецкими докторами. По их мнению, не существует международного закона, который разграничивает законные и незаконные опыты на людях.

Эти заявления тревожат двух врачей, прикомандированных к обвинению, и они формулируют условия проведения экспериментов на людях таким образом, чтобы они были совместимы с врачебной этикой. Прежде всего они устанавливают, что опыты на людях должны быть добровольны. Исследования должны иметь для общества положительные последствия, а риски для испытуемых должны быть минимальны. Нюрнбергский кодекс становится частью приговора, будущей исследовательской этики и Декларации о правах человека, которая пока только формулируется. Аморальность надлежит победить моралью.

Становится ли мир в этот день чуточку лучше?

Пер Энгдаль — худой, фигурой похожий на птицу. Картины его воображения огромны, словно дворцы. Из-за плохого зрения он освобожден от воинской службы, но оружием ему служат слова — он собирает их, использует, вострит. Когда Пер Энгдаль выступает перед публикой, слушателей охватывает странное возбуждение, словно он — это центр, а все остальное — периферия, он притягивает их к себе.

У него есть мечта, и следующие двадцать лет своей жизни он посвятит ее осуществлению. И мечта растет, паучья сеть растет, растет и слава Пера Энгдаля. Разговоры о «националистическом взаимодействии», ведущиеся в переписке, по телефону и через посланцев Пера Энгдаля, учащаются, набирают энергии. Скрытые, без свидетелей, никто не докажет, что они были.

То, что занимает его в эти дни, принесет плоды. Первым зримым камнем постройки, первой манифестацией, которая всего лишь тремя годами позже повергнет в ужас окружающий мир, становится большая конференция в Риме. Первого октября 1950 года нацистские лидеры из Италии, Великобритании, Испании, Португалии, Франции, Швейцарии, Австрии, Германии, Голландии, Бельгии и Швеции соберутся на конференцию. Черный цветок распускается.

Меж тем как демократически настроенные люди преисполняются идеей универсализма, фашизм мутирует от национализма к международному национализму. К идее о растворении всех в общем белом теле с общим черным сердцем.

Итальянское социальное движение продолжает идеи Муссолини, несет их, словно негасимый факел. Вокруг него существует сеть, нити которой протягиваются к фашистам и нацистам в Австрии, Швейцарии, Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландах, Скандинавии, Испании, Латинской Америке и на Ближнем Востоке.

Вокруг лидера шведских фашистов Пера Энгдаля тоже сплетена сеть, как и вокруг британца Освальда Мосли. Вскоре эти сети соединяются, все идет по плану создания третьей Европы, не капиталистической и не коммунистической, — бастиона, который будет строить свою экономику на сырье промышленности африканских колоний и оставит демократию на произвол ее немощной судьбы.

Итак, конференция в Риме, 22–25 октября 1950 года. Перед поездкой туда Энгдаль учит итальянский, что принесет и результаты, и авторитет. Трудно сказать почему, то ли из опасения, что его остановят или забросают грязью, то ли из тщеславия и тоски по легитимности, — так или иначе он завязывает контакт с высокопоставленным чиновником из американского министерства обороны. И в одном из писем подчеркивает антикоммунистические цели Римской конференции. В ответ приходят пожелания удачи, написанные на официальном бланке Пентагона. В боях холодной войны враг врага становится другом.

Освальд Мосли, лидер английских фашистов, тоже присутствует на конференции. Как и Карл-Хайнц Пристер, выходец из верхушки гитлерюгенда, который заявляет:

«В то время как Россия пытается большевизировать Европу, Запад пытается колонизировать нас. <���…> Надо встретить угнетателей Германии и Европы сопротивлением, поэтому фронтовое поколение протягивает руку всем национальным силам во всех странах, чтобы в сотрудничестве сделать Европу третьей мощной силой во всем мире. Фронтовое поколение во всех странах сможет достичь этого, если уничтожит препятствия вроде провинциального национализма и чуждых демократических принципов».

Пер Энгдаль подхватит заявление Пристера и изложит свой план структуры и администрации, которые сделают все это возможным. Аплодисменты. Целостная централизованная Европа с сильным руководителем.

Далее конференция решает установить контакт с Asociación Argentina Europa [54] Ассоциация Аргентина — Европа ( исп .). , комитетом, который возглавляет один из лучших пилотов нацистской Германии, Ханс-Ульрих Рудель. Он принадлежит к числу тех, кто вместе с Ватиканом организует для нацистов пути бегства.

Римская конференция 1950 года станет успехом правых экстремистов, а Пер Энгдаль — ее королем. Десять пунктов, которые он формулирует касательно европейского будущего, Carta di Roma [55] Римская хартия ( ит .). , принимаются как официальный заключительный документ. Слово «демократия» там вообще не фигурирует.

Участники конференции намерены собраться вновь, и в скором времени. Но лучше в более тихом месте, нежели Рим, где-нибудь, где нацистская оккупация не омрачила образ авторитарного будущего, сборный пункт на периферии, подальше от глаз антинацистского мира. Ответ приходит от Пера Энгдаля и звучит так: Мальмё.

Придет день, когда национал-социализм восстанет в новой форме и вновь будет маршировать, говорит Пер Энгдаль. Первым шагом станет его Мальмёская конференция в мае 1951 года. Участников приглашают со всех концов Европы. Пер Энгдаль связывается со шведским премьер-министром Таге Эрландером, и тот обещает, что ходатайства зарубежных гостей о визах будут рассматриваться в срочном порядке.

Но все идет не вполне так, как планировалось. В последнюю минуту Освальд Мосли сообщает, что не сможет присутствовать, вероятно по причине разгорающегося конфликта с Карлом-Хайнцем Пристером.

В ходатайствах о визе приглашенные немцы указывают личные причины поездки в Мальмё. Один пишет, что хочет повидать родственников, другой намерен выступить с лекциями по радиотехнике, третий хочет съездить в Швецию, чтобы «встретиться и поговорить лично после переписки». Однако шведское Бюро по делам иностранцев получает от западногерманской полиции секретную информацию о нацистской деятельности гостей. В частности, один из приглашенных представляет нацистский журнал «Дер вег». Ему и еще шестерым немцам в шведских визах отказано. В том числе Карлу-Хайнцу Пристеру с супругой.