Юрий Поляков - Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Итак, я затворился на даче и сел за работу. Моё окно выходило на речку Скалбу, точнее, на урёму – так у Аксакова называется мелколесье, растущее вдоль берегов и почти скрывающее русло. Впрочем, было бы что скрывать: Скалбу, сузившуюся в иных местах до ручейка, можно было легко перепрыгнуть. Когда я взялся за повесть, урёма едва оделась листвой и, казалось, ветки овевало нежно-зелёное пламя.

Кое-что из наброска Пьянкова я оставил в неприкосновенности, например, имя главной героини, а также авиационную тему и «тёрки с бандитами». Тут он был специалистом. Лётчик-испытатель Меницкий превратился в отважного космонавта Гену Аристова, панически боящегося своей ревнивой жены. Долго мне не давалась фамилия главного героя – Зайчугана. В конце концов, он стал Павлом Шармановым, так звали моего дружка, жившего возле нашего маргаринового общежития в Балакиревском переулке. Помощник президента получил прозвище Оргиевич, которое я без спросу позаимствовал у критика Владимира Георгиевича Куницына, он впервые, кстати, применил к моей прозе бахтинский термин «гротескный реализм». Отдельные главы со знанием дела я посвятил тому, как под эгидой комсомола в центрах научно-технического творчества молодёжи рождались первые кооперативы, где нагуливали жирок будущие нувориши и олигархи. Импровизированные бордели, устроенные в самолётах, экспонировавшихся под открытом небом на Ходынском поле, – это не выдумка, а реальная история.

Урёма за моим окном начала желтеть, а повесть уже вырисовывалась, как свежий пятистенок, подведённый под крышу, когда вдруг позвонила Нина Владимировна Жукова и срочно вызвала меня в штаб-квартиру «Реалистов», располагавшуюся близ Курского вокзала. С тяжёлым сердцем я поехал в Москву и не ошибся в предчувствиях: по настоятельному совету администрации президента «Реалисты» ввязались в выборы в Московскую городскую думу. Она была создана вскоре после переворота 1993 года вместо упразднённого Моссовета, выступившего против «узурпатора» Ельцина на стороне расстрелянного Верховного Совета, его тогда же заменили Госдумой. Кстати, именно с тех пор законодательная власть у нас в стране стала своего рода ручной белкой, грызущей для Кремля конституционные орешки. Задачу перед сторонниками «нового социализма» администрация поставила ту же самую – оттянуть электорат от коммунистов, которые уже оправились от поражения и включились в борьбу за власть на местах. Мне предложили баллотироваться по 196-му округу, объединившему несколько районов столицы, включая Хорошёвский, где мы тогда жили.

Жаль было прерывать работу над повестью. Кто сочинял, тот знает, какая это мука оставить страничку, заправленную в каретку машинки, когда сюжет, словно поезд-экспресс, летит к станции с заветным названием «Конец». Впрочем, к тому времени на моём столе уже стоял ноутбук. Для повести я не случайно выбрал рамочную композицию в духе «дорожной исповеди», столь любимой нашими классиками. Напомню, Павел Шарманов рассказывает свою странную историю автору-попутчику в «Красной стреле», мчащейся в город на Неве. Когда снималось «ЧП районного масштаба», я и сам часто ездил в Питер и обратно, причём всегда в одном и том же СВ-купе, закреплённом, видимо, за «Ленфильмом». Однажды моим попутчиком оказался Алексей Герман, режиссёр очень большого, но обиженного таланта. Мы проговорили под рюмочку всю ночь, и под утро мне стало казаться, что этот окаянный мир сотворён Господом таким подлым и несовершенным лишь для того, чтобы напакостить лично Алексею Юрьевичу. И, должен заметить, Творцу это удалось.

Как не жаль было покидать письменный стол с видом на облетающую урёму, но, поколебавшиеся согласился на предложение Жуковой. Во-первых, любой новый жизненный опыт важен для писателя. Во-вторых, очень уж хотелось потеснить наглых либералов, засевших тогда во всех щелях и пазах власти, а на ТВ устроивших-таки визгливый привоз общечеловеческих ценностей. В-третьих, мой поход за мандатом, как прозрачно намекнула Жукова, оказался напрямую связан с дальнейшей судьбой альманаха «Реалист». В этом мире даром только солнышко над головой и травка под ногами…

«Новые социалисты» по разным округам выдвинули несколько кандидатов, поэтому был сформирован центральный штаб, возглавленный отставным армейским политработником с тугим командным лицом. Назову-ка я его Иваном Ивановичем. Кроме того, всем кандидатам полагались свои собственные избирательные штабы с политтехнологами, а их в отечестве вдруг развелось столько, как будто Россия развлекалась свободными выборами не пять-семь лет, а по меньшей мере годков четыреста пятьдесят с эпохи Грозного. Ко мне приставили, как выразился Иван Иванович, «суперпрофессионалов»: иногороднюю, лет тридцати пяти, крашеную блондинку, упорно называвшую избирательные бюллетени – «белютнями». При ней суетился чернявый тощий парень, всё время куда-то убегавший, вероятно, нюхнуть для бодрости «кокса» или другой дряни. Кажется, они были сожителями. Назову-ка я их Инной и Борей. Мне они сразу не понравились, но Иван Иванович, от которого, как «Шипром», за версту разило ГлавПУРом, доложил: парочка недавно выиграла очень сложные выборы в регионе, поэтому стоило большого труда и денег – заполучить их для меня.

– А где деньги? – спросил я, сглотнув слюну.

– Не волнуйтесь, Юрий Михайлович, уже переданы Инне Петровне.

– Сколько?

– Пятьдесят единичек, – сообщил он, понизив голос: тысячу долларов из какой-то аппаратной деликатности называли «единичками».

– Ого!

– Да, вот ещё – возьмите! – и он протянул мне коробку.

– Что это?

– «Нокия». Без мобильного телефона кандидату никак нельзя. Говорите сколько хотите, оплачено за три месяца вперёд.

Мобильного, его называли также «трубой», у меня ещё не было: дорогое по тем временам удовольствие, доступное лишь богачам и тем, кому расходы оплачивает государство или корпорация. Из машины я тут же позвонил жене.

– Ты где? – спросила она, как всегда подозревая меня в брачном отщепенстве.

– В машине еду.

– Не ври! Как же ты мне тогда звонишь?

– С мобильного! – гордо ответил я.

Как и положено, наняли водителя с машиной и сняли под штаб подвальчик на улице Зорге. По стенам висели какие-то графики, схемы и большая карта 196-го избирательного округа. Отдельно красовались снимки конкурентов, их набралось около дюжины, но главных соперников было двое: первый секретарь Московского горкома КПРФ Микитин, сумрачный персонаж с брежневскими дремучими бровями, и «яблочница» Гаванская – немолодая темноглазая особа с аккуратной седой прядью в чёрной укладке. Она уже отработала в первом составе Гордумы, попав туда от гайдаровского блока, но теперь шла от Явлинского. Забегая вперёд, скажу: эта статс-дама до сих пор депутатствует, время от времени меняя партийную прописку в зависимости от политических раскладов.